Книга Лисы и Волки, страница 112 – Лиза Белоусова

Гери улыбнулся и склонил голову к плечу, смиряя меня внимательным взглядом.

– Человек нуждается в спасении не только от плохого, – изрек он. – На каждом углу твердят, что у каждого свое понимание хорошей жизни. Я вообще считаю, что поиск своего личного счастья и есть смысл жизни.

Я не сдержала улыбки, так забавно звучали возвышенные слова в устах приземленного, простого, грубоватого Гери.

– Решил вечер философии устроить? Прости, но тебе не идет. Где диковатый волчара Гери?

– Остался дома, сегодня с тобой обратная сторона моей медали. Я к чему веду: кто-то мечтает о тишине, сытости и безмятежности, но не я. Так судьба распорядилась, все. Говорю же: жизнь существует для того, чтобы мы находили индивидуальное счастье. Я до пятнадцати лет терпел, злился, драки устраивал, все назло делал… Потому что уставал от размеренности и скуки. Мне нужна была мотивация. Цель. Волк дал ее; позвал к себе, доверился, даровал возможности, которые я могу использовать во благо, не для разрушения, которым занимался прежде, до того, как он принял меня. Я даже не служу, а помогаю. И это потрясающе. Ты должна понимать, Арлекин. Волк спас меня от разложения. Если бы не он, я бы сгорел в ненависти. Понимаешь?

Гери говорил, как одержимый – горячо, эмоционально, с блестящими от восторга глазами, словно перед ним во плоти стоял ангел с огненным мечом, возвещающий, что он призван вести великое воинство. Если бы я не знала его, подумала бы, что он собирается соскочить с места, вцепиться мне в плечи и шипеть прямо в губы, как религиозный фанатик. Сегодня от него можно было ожидать чего угодно. Он любил Волка.

Обычно я не испытывала трудностей с развитием беседы, но теперь ничего не могла из себя выдавить. Гери сцепил пальцы в замок, внимательно следил за каждым моим движением и нетерпеливо ждал ответа на свою исповедь. Но я молчала, и в конце концов он не выдержал:

– Видишь? Я обязан ему не меньше, чем ты своему Господину…

Я отрицательно покачала головой:

– Гери, твоя история по сравнению с моей – ничто. Твой Волк вытащил тебя из скуки, с которой ты смог бы при желании справиться сам. Мой Господин же спас мне жизнь. Во всех смыслах. Твои обязательства не стоят и половины моих.

Гери нахмурился.

– Так расскажи свою историю. Давай, – жестко выплюнул он. – Я хочу ее услышать. Может, я хоть что-нибудь пойму в этом дерьме.

Я пожала плечами. Моя жизнь всегда отличалась от жизней простых подростков, потому что и началась через пень-колоду, и знали об этом отнюдь не многие. Однако Гери был таким смешным и несведущим – неужели ему ничего не раскрывают? – что я не смогла отказать себе в удовольствии. Он все равно не выдаст, сочтет это нашим с ним достоянием, одним на двоих. Он же романтик.

– Ладно, – хлопнула в ладоши я. – Я родилась не в городе, а в небольшой хижине на самом его краю. Моя мама была сумасшедшей; она забеременела от неизвестного мужчины и посчитала это высшей наградой, ведь родных у нее не было, а она всегда мечтала о ребенке. Она любила меня настолько, что решила изолировать от мира абсолютно. Говорила, что люди осквернят меня, развратят, используют и выкинут, и наказывала никуда не выходить, никогда не переступать порог хижины. К тому же она искренне верила, что Господь наделил меня мистическими способностями, которые нельзя никому показывать. Я ничего такого за собой не замечала; только порой, когда хотела дождь, он шел, когда жаждала прохладного ветра из-за жары – он дул, но это совпадения, случающиеся со всеми. Иначе каждый второй в этом мире был бы колдуном. Меня это тяготило, я жаждала общения, но мама при малейшем моем взгляде в окно билась в истерике, из ее рта брызгала слюна и текла пена… Она никогда меня не била, но ее вопли были куда страшнее ударов. Лучше бы она поднимала на меня руку. Меня так тянуло наружу, что я не в силах была сопротивляться и тайком бегала к высоткам на детскую площадку, несмотря на то что у меня не было нормальной обуви и камни протыкали стопы до крови. Там ко мне приходил Господин, чтобы скрасить мое одиночество и рассказать сказку. Каждый вечер – новую. Какое-то время мне удавалось скрывать это от матери, но однажды она увидела раны, сопоставила два и два и… В приступе ярости попыталась убить меня. Тогда появился Господин – он защитил меня от нее, забрал из хижины и передал приемному отцу. Если бы не он, я была бы мертва или сидела в четырех стенах, таращась на высотки, до которых мне было бы уже не добраться.