Книга Лисы и Волки, страница 188 – Лиза Белоусова

От последующего ее поступка я едва не потеряла дар речи. Оля соединила запястья на затылке, и воздух вокруг нее заискрился. Золотые мотыльки, снежные хлопья, бабочки, пятна и фейерверки захватили ее тело в вихрь, и сквозь радужные дорожки-следы от их мельтешения я разглядела, как пальцы Оли удлиняются и расходятся древесными сучьями, а тело покрывается солнечной шерстью и разрастается. Когда свет погас, траву встоптали оленьи копыта.

Животное было огромным; я никогда не видела живого оленя и даже примерно не представляла, какого они размера, но превосходство этого было очевидным. Он лучился изнутри, и под его копытами распускались цветы.

Долго любоваться прекрасным существом возможности не представилось: Солейль шагнул к богине, она склонила голову, упершись лбом в его грудь… и он вонзил ей под челюсть нож. Я зажала рот, чтобы не закричать. Горячая кровь брызнула ему на руки, прожигая кожу; Олениха взвыла, отшатнулась, но он притянул ее к себе и нанес удар в череп. Несчастная богиня свалилась и задергалась, отчаянно мыча.

– Прости, мама, – вздохнул Солейль, – надеюсь, ты достигнешь чертогов.

И принялся спиливать правый рог, не обращая внимания на дикие вопли и судороги жертвы, охваченной агонией.

Я завизжала.

Разбудил меня грудной рык. Пес ревел мне прямо в лицо, раззявив пасть с алым языком.

Он убил ее? Он по-настоящему ее убил?

Аид клацнул зубами, захлопнув пасть.

– Ну вы расшумелись, – с ноги открыл дверь Пак. – Проснулась? Отлично! Собирайся.

– Куда? – удивилась я.

– На тренировку, конечно же. У тебя поединок с Варварой, а ты об элементарных приемах ни сном ни духом. Варвара, между прочим, превосходно управляется с кинжалами и луком, а вкупе с ее избирательским талантом в иллюзиях… Так что давай, золотце, поедем в мою уютную норку. Я из тебя викинга слеплю. Шустрее, шустрее, время не ждет, до конца один лишь только шаг!

* * *

«Уютной норкой», в которую нас с Аидом завез Пак, оказалась кладовая. Та самая, служащая мне убежищем от Варвары и домашним кинотеатром с самого переселения, заставленная старыми коробками и коврами. Когда машина подкатила к знакомому подъезду, я не сразу вникла, в чем дело, а Лис на все вопросы напевал песенку на каком-то странном – предположительно древнем – языке.

Вопреки опасениям направились мы не в мою квартиру. Возвращаться не хотелось. Сердце Морены постепенно срасталось с телом, а вместе с ним и ее сила. Напряжения в костях и мышцах как не бывало, дышать стало легче, а в отражении я заметила, как выровнялась осанка.

Пак открыл соседнюю дверь, в свои хоромы, и впустил нас внутрь. Аид вошел позади меня.

Все здесь было так же, как у нас, – тот же коридор, такие же повороты, только наоборот.

– В кладовку, – указал Лис пальцем на дверку возле ванной. – Я укрепил стены, так что круши-ломай, визжи-ори, никто ничего не заподозрит.

Словно в доказательство он щелкнул пальцами, и одну из картонных коробок с грохотом разорвало на части; кусочки с вязким хлюпаньем сталкивались со стенами и, едва касаясь ковра, сгорали дотла. Он дунул на искры, и пламя разрослось, с воем бури пожрав все имеющееся, оставив угольки да пепел. Жар опалил кожу и едва не задел волосы, так что я невольно прижалась к двери; Аид пригнулся к полу и, зашипев, присоединился ко мне; Пак расхохотался и утешил: