Книга Война и потусторонний мир, страница 166 – Дарья Раскина

Константин снова вцепился в пуговицу на жилете.

– Отец потребовал, чтобы я доставил вас в столицу во что бы то ни стало, и я должен был… – Он с усилием потер лоб над самой бровью. – Нет, что я говорю, это лишь часть правды… Правда в том, что я… – Он сжал добела губы. – Правда в том, что я подлец! Я малодушный… мерзавец! Мне следовало отпустить вас, как только мы покинули Мертвое царство, и я пытался, клянусь, но сначала вы были слишком слабы, чтобы излечиться, а позже… я не знал, как вас отпустить, вы стали мне дороги! Я знал, что должен сделать, я ненавидел себя за трусость, но каждый раз говорил себе: «Не сегодня, не сегодня… еще день, еще один день – и я расскажу все…» – я хотел рассказать вам, чтобы вы сами сделали выбор. Но я боялся. Ведь я… ведь вы для меня… ведь я вас… – Он застонал, вцепляясь в волосы. – Что я говорю, я недостоин!..

С этими же стенаниями он вскочил и, шатаясь, бросился к лесу.

Не в силах двинуться, Александра смотрела, как светлая рубашка мелькает среди деревьев, словно мелкая рыбешка бьется в зубастой пасти. Наконец чудище проглотило белое, темнота сомкнулась, и только тогда получилось отвернуться.

От мыслей в голове что-то надрывалось и лопалось, и Александра приказала себе думать о простом. Мокро. Холодно. Спине шершаво. Трава колет пальцы. Баюн грызет верхушки репейника и чихает. Вдалеке ходит Ягина, цепляясь подолом о колючки, и то и дело склоняется к земле. Что-то ищет.

Пахнуло горелым, и Александра обернулась. Оказалось, она сидела, опершись о закопченный ствол старого дуба. Молния, очевидно, попала в него во время недавней грозы и расколола пополам, и он стоял, укоризненно открывая небу свою зияющую рану. Кора кое-где сохранилась, а внутренности выгорели дотла и горько, безжизненно пахли. Пальцы Александры, когда она прикоснулась к обугленной древесине, окрасились черным.

Заслышав знакомый звук копыт, приглушенный травой, она вскочила. Бросилась навстречу и крепко обняла сильную горячую шею. Зарылась носом. Делир мягко всхрапнул, выдыхая в сторону дымом, а потом прижался мордой. Нежные губы его то и дело трогали волосы и щекотали затылок. От его прикосновений снова стало легче и светлее. Вот кто никогда не предаст, вот кто умеет любить честно и не таит секретов.

Рядом зашуршало платье. Ягина, в весьма довольном расположении духа, подошла к коляске и, достав оттуда несессер, приблизилась к Александре.

– Пойдемте, Саша. Я вам кое-что покажу.

Странно было видеть ее с таким искренним воодушевлением и радостно вздернутой бровью-кисточкой после всего, что случилось.

– Ягина, подождите. – Александра удержала ее за локоть. – Мне следует извиниться перед вами за то, что так и не признался… не призналась… – Она хотела объясниться еще, рассказать, отчего ей пришлось прибегнуть к обману и что удерживало от раскрытия тайны, но что-то во взгляде Ягины заставило ее остановиться. Присмотревшись к крошечной улыбке в уголках губ, она пораженно спросила: – Вы… вы знали? Как давно вы догадались?

Ягина коснулась ее плеча.

– Полно вам, Саша. Лучше расскажите, что это за игла в отвороте вашего доломана.

– Игла? – Александра смутилась. Внутри, незаметно приколотая, и в самом деле оказалась тонкая серебристая иголка. – Я не знаю…