Книга Война и потусторонний мир, страница 87 – Дарья Раскина

Ягина хмыкнула.

– Ловко, – оценила она. – Что же, пусть так и будет.

Слушая Константина, Александра испытывала жгучий стыд за то, что когда-то сравнила его с гусем. Отчаянно хотелось ответить благодарностью на его слова, но натолкнувшись на внимательный взгляд серо-зеленых глаз, она смогла только улыбнуться.

Снаружи раздались крики и понукания, ход кареты замедлился, а там и вовсе остановился.

– Что еще такое? – проворчала Ягина.

Дверь кареты дернулась, показался спешившийся генерал.

– Оползень, ваше высочество, не извольте беспокоиться… – Он оглянулся, задирая голову на каменные зазубрины. – Сейчас расчистим и продолжим.

Константин поднялся, намереваясь выбраться из кареты, но генерал с поклоном преградил ему дорогу.

– Для вашей же безопасности, ваше высочество, оставайтесь здесь. Для всех надежнее, если вас не будет видно.

Константин послушался.

– А вот я, пожалуй, разомну ногу. – Ягина пропустила вперед кота и сама вышла наружу.

Александра, не зная, что ей делать, и не получив указаний, осталась в карете – охранять цесаревича так казалось вернее. Сжимая гладкий козырек кивера, она то и дело высовывалась из окошка, проверяя, как идут работы.

Константин тем временем, покопавшись в саквояже, достал дорожный письменный прибор в коробке из перламутра, с чернильницей-непроливайкой и набором перьев. Стянув перчатки, он принялся черкать в своих бумагах.

Александра посмотрела, как перо резко дергается, повинуясь тонким пальцам. Вопрос вертелся на языке, но задать его она не решалась. Вместо этого пригладила кивер у себя на коленях: обмахнула султан, обвела косицы этишкета и принялась барабанить по тугому кожаному верху. Когда Константин вопросительно посмотрел на нее из-за крошечных стекол, она прочистила горло.

– Разрешите спросить, ваше высочество?

– Спрашивайте.

– Вы сказали, – Александра склонилась чуть вперед, – «равенство для всех, вне зависимости от происхождения»… Вы вправду считаете, что это возможно?

Константин отложил перо.

– Я считаю, что каждый правитель должен поставить это своим наиглавнейшим делом. В прошлом должно остаться притеснение по любому принципу – по старой или новой крови, по количеству силы, по политическим взглядам…

– …полу? – добавила Александра, увлекшись, и тут же мысленно испугалась, что выдала себя. Но Константин посмотрел на нее скорее с непониманием. Некоторое время он обдумывал ее слова.

– А, вы про Живую Россию, – сказал он наконец, кивнув. – Конечно, и это.

– И вам кажется, это поможет избежать войн?

– Это – и парламент.

Александра подивилась металлической уверенности в его голосе.

– Простите, ваше высочество, но как парламент спас бы нас сейчас от войны с французом?

Нетопырь с криком взлетел и, шлепнув крыльями, опустился Константину на плечо. Глухо перебрав когтями по сюртуку, он подполз к шее и впился в белую кожу под челюстью. Константин снял очки и, словно ничего необычного не происходило, посмотрел в упор на Александру.

– Вы забываете, что Бонапарте – тоже единоличный император. Если бы вместо одного его приказа дебаты проводила, скажем, сотня депутатов – разве повели бы они своих людей на смерть? Но и ваш император не безгрешен. Разве не он в погоне за личной славой настоял на битве при Аустерлице, позволяя Наполеону победить и укрепиться в своем могуществе?