Книга Золотая нить богини, страница 164 – Евгения Санакоева

– Я уверена, она самая прекрасная девушка на свете, мой дорогой, – улыбаясь сквозь слезы, сказала мама, – и ты вырос просто чудесным юношей.

Необратимость происходящего ошарашила Бона. Он получил шанс, на который не мог и рассчитывать, и так быстро его потерял.

– Морин… – обратился он к учителю. – Я обещал тебе перед смертью, что стану счастливым. Я сдержал обещание. Я счастлив.

– Это все, что мне важно было услышать, мой мальчик. Ты был для меня сыном, другом и самым важным человеком на свете. Когда я умирал, я очень боялся, что ты заплутаешь, но все равно верил, что рано или поздно ты найдешь дорогу к своей судьбе.

– Прощай, сын, – Эдуард склонил голову на грудь Бона, – я уверен, Риат будет процветать с таким королем, как ты.

– Я люблю тебя, мой дорогой, – Белания провела холодной ладонью по щеке сына. – Передай своей жене, что мы принимаем ее в семью. Ой, а еще… у меня был для тебя подарок, но я не успела… за портьерой в углу Стеклянного подвала стоит витраж, который никто никогда не видел. Витраж-предсказание. И мне кажется, оно сбылось.

Темнота внутри членов его семьи рассеивалась. На лицах родителей застыли слезы и улыбки, а глаза светились любовью.

– Мама, мне кажется, это Бон! – послышалось со стороны. – Точно Бон! Мы должны помочь ему!

Бон слышал, как громко клацали доспехи Виктора и Леониды, но не мог повернуться и упустить последние моменты с семьей. Морин из последних сил помог ему сесть, и Бон увидел распростертое тело Генриха, прибитое к земле мечом одного из Великих.

Бон вопросительно посмотрел на отца.

– Я подвел тебя однажды, когда позволил убить себя. Зная, что Генрих больше не угроза для тебя, я ухожу с миром.

К Бону подбежали Виктор и Леонида.

– Бониций, ты в порядке? – спросила Воительница, осматривая его. Но он все еще не мог оторвать благодарных глаз от родителей. – Это они сделали? – напряглась она, выхватывая меч.

– Нет, они меня спасли, – грустно и тихо ответил Бон.

Эдуард, Белания и Морин стали прозрачными, а потом растворились в воздухе, точно дымка. Бон продолжал сидеть на земле, не веря своему счастью с привкусом горя и пытаясь запомнить каждое слово и каждый жест своих давно потерянных близких.

Теона держала в дрожащих руках железные, видавшие виды ножницы и не могла поверить, что только что своими руками перерезала нить чьей-то жизни. Мортел был ужасным порождением хаоса и тьмы, но он был живым и по ее воле перестал дышать навсегда. Теперь она была повинна в двух смертях. Даже тогда, на поляне, когда стало понятно, насколько ужасны Сестры и их поступки, ее ни на мгновение не посетила мысль об убийстве. Что стало с той Ткачихой, которая не могла обидеть и мухи? Неужели ее сердце обросло броней безразличия и жестокости и стало черным даже без помощи змей и псов? Куда вдруг делась ее решительность и отчаянная смелость, которые она так отчетливо ощущала лишь мгновение назад?

– Теона, все в порядке?

Катарина присела рядом, внимательно смотря на девушку, которая не могла отвести взгляда от своих рук.

– Я… я снова убила, – растерянно произнесла Теона.

– Иного пути не было. – Катарина приобняла Ткачиху и позволила ей уронить голову себе на плечо. – Если бы не умер он, погибли бы все мы, а потом и еще миллионы.