Книга Золотая нить богини, страница 162 – Евгения Санакоева

– Убери от нее свои вонючие когти! – проревел Орсон, с трудом поднимаясь на ноги.

Муна взглянула на Великого Черного своими дивными глазами; казалось, Орсон прочитал в них все то, что она не успела ему сказать.

– Первородные в ответе за то, что создали, но не им идти дальше с этим миром, – прошептала она, – пришла пора новых богов. Мир не может меняться, пока мы смотрим назад. Новая богиня сможет перезапустить колесо жизни.

Она перевела взгляд на Теону и едва заметно кивнула, а потом прикрыла веки и взорвалась вспышкой ослепляющего света.

Валентин на несколько секунд ослеп, и в золотом мареве, стоявшем перед глазами, каждый звук обострился до невозможности. Он слышал отчаянный крик Орсона, слышал неровное биение сердца Вероники, слышал, как в небе хлопают крылья птицы, а затем он услышал, как отвратительно громко лязгнули старые ножницы. Когда он вновь обрел способность видеть, то обнаружил, что рядом с умирающей Вероникой лежала крохотная звездочка, а чуть поодаль от нее задыхающийся Мортел с обожженным вспышкой лицом отчаянно цеплялся за разрезанную нить своей жизни, пытаясь соединить ее вновь. Будь в нем хоть капля созидательной силы, возможно, что-то и могло бы получиться, но бог, смыслом существования которого было лишь разрушение, не был способен починить даже свою собственную жизнь.

– Что ты наделала? – кричал Мортел Теоне, плюясь черной кровью.

– Спасла мир, – бессильно ответила ему Белка.

– Ты ответишь за это… ты… – Голос его становился все тише.

Мортел начал корчиться, ссыхаясь и распадаясь на хрупкие лоскуты, похожие на пепел от горящей в костре бумаги.

– Ты думал, я не выдержу бурю, – сказала она ему на прощание, – но я и есть буря!

Теона хлопнула в ладоши. Поток ветра вдруг сорвался с ее рук и разметал остатки тлеющего бога вокруг, превращая смертоносную угрозу в кучку мусора.

Орсон, как будто не до конца осознавая происходящее, нетвердой походкой прошел мимо поверженного Мортела и упал на колени, приставляя руки к груди Вероники.

– Я обещал. Она будет жить. Хотя бы один из нас не должен потерять того, кого любит, – не оборачиваясь, сказал он.

Валентин на четвереньках дополз до звездочки, которая лежала на месте исчезнувшей и подарившей им всем победу Муны, и трясущимися пальцами поднял ее с пола, укладывая в колыбель ладони.

Звездочка была теплой и пульсировала, точно сердце.

– Дыши, мой мальчик, дыши! – слышалось откуда-то издалека.

Бон почувствовал резкую боль в горле, куда кто-то пытался силой запустить воздух, а потом в груди, на которую безжалостно давили. Что-то колючее неприятно щекотало лицо, от этих ощущений хотелось отмахнуться, как от надоедливых насекомых.

Сломанная рука лежала в чем-то холодном и мягком. Ощущения возвращались по частям.

– Морин, вы уверены, что это поможет? – послышался тихий женский голос.

– Дорогая, не мешай ему, пожалуйста, – одернул женщину какой-то мужчина.

– Ваше величество, этой технике меня научил лекарь в Шебунее, – сказал тот, чей голос невозможно было спутать ни с одним другим.

Бон открыл глаза и резко дернулся. Искры боли толченым стеклом осыпали каждый сантиметр его кожи.

– Тише, тише, мой мальчик, все хорошо, – похлопала его по плечу тяжелая рука. Точно так же Морин успокаивал его в детстве, когда ему снились кошмары или он скучал по погибшей матери. – Я рядом, все будет хорошо.