Книга Узы Белого Лотоса, страница 10 – Адела Кэтчер

Ему снится дом в Китае, в котором он так часто бывал в детстве. Он идет по широкому коридору, разглядывая семейные фотографии на стенах. Мао Янлин в смешном розовом платье, которое такое длинное, что подметает подолом пол, и Мао Линь с ней рядом с очень суровым лицом, что неудивительно, учитывая, как он всегда ненавидел фотографироваться. Госпожа Мин, неизменно красивая и всегда без тени улыбки на лице, под руку с супругом Мао Тайхуа на каком-то приеме или у кого-то в гостях. На этом фото они еще совсем молодые. На другом снимке – доктор Сун, пожимающий руку Мао Тайхуа, а за ними – вывеска со строгими золотыми иероглифами: «Приют Белый Лотос».

Цай Ян улыбается во сне, тянет руку к этой фотографии, но она вдруг вспыхивает огнем, обжигая кончики пальцев. Рамка падает на пол, стекло бьется, рассыпаясь под ногами. Цай Ян вздрагивает и пятится назад, пока спину не обжигает ледяной волной крик А-Бэя:

– Господин Цай!

– А-Бэй! – зовет он. – А-Бэй, где ты?

Цай Ян крутится на месте, пытаясь понять, откуда слышится голос. Звук словно доносится со второго этажа. Он бежит по коридору в сторону лестницы, но стоит ему коснуться перил и начать подниматься, как она начинает рушиться под ногами ступенька за ступенькой.

– Господин Цай!

Он все же проваливается, не успев перенести ногу, и вздрагивает всем телом, когда падает вниз. Цай Ян подскакивает, не понимая, где он. С плеч падает плед, и до сознания медленно начинает доходить, что он на кухне в их токийской квартире.

– Господин Цай! – снова доносится до ушей. Теперь уже это реальность, а не сон. За голосом А-Бэя следует звук разбитого стекла.

Путаясь в ногах и едва не спотыкаясь о пакеты, которые так и не убрал, Цай Ян выбегает в коридор, а оттуда – в дальнюю комнату рядом с ванной. Он распахивает дверь и видит в темноте, едва озаряемой городским светом из окна, А-Бэя, который держит за руки своего дядю, Сун Чана, сидящего на кровати. Того всего трясет.

– Сун Чан! – Цай Ян быстро подлетает к ним и помогает А-Бэю удержать его. – Сун Чан, все хорошо! Сейчас.

Он забирается на кровать, чтобы дотянуться до тумбочки, открывает ящик и шарит в нем рукой, но ничего не находит. Как он мог забыть положить сюда лекарство с последнего раза?

– Черт! А-Бэй, в ванной шприцы и ампулы. Набери два с половиной кубика, как обычно. Сможешь? – просит он, перехватывая руки Сун Чана своими. Если его не держать, он может покалечиться.

А-Бэй поднимает на него взгляд, твердо кивает и бросается вон из комнаты. Сун Чан что-то мычит, крепко стиснув зубы. Его волосы все взмокли от пота, руки еле получается удерживать даже у Цай Яна. Как он мог так крепко заснуть, что не услышал сразу, как звал его мальчик?

– Все хорошо, все хорошо, слышишь меня? Сун Чан, все в порядке, ты дома, – проговаривает Цай Ян как заученную мантру. Это мало помогает, точнее, никогда не помогает, но ему больше ничего не остается.

Сун Чан вдруг вздрагивает всем телом, вырывает одну руку и сильно толкает его в грудь. Не удержавшись, Цай Ян падает с кровати, выставляя ладонь для опоры. Пальцы тут же обжигает болью.

– Черт! – ругается он, чувствуя, как пачкает кожу теплое и липкое. На полу в темноте мало что видно, и он включает ночник. Сун Чан продолжает мычать и всхлипывать. Ночник специально поставлен на самый минимум, чтобы не пугать Сун Чана ярким светом еще больше, а потому особо светлее не становится. Но этого достаточно, чтобы увидеть, обо что он порезался, – на полу лежат осколки разбитого стакана.