Книга О чем кричат Вороны, страница 142 – Лера Сид

Кроме меня выжили с десяток человек. Они связали нам руки и повели за собой, не выпуская из виду. Один из глупых смельчаков решился побежать и проскользнуть между деревьями, но пули в автоматах врагов оказались быстрее. Он повалился на землю, прямо на притоптанные листья, где… где еще вчера мы делились друг с другом историями из жизни и планами на будущее. Вражеские солдаты подошли к нему, проверили, что он мертв, и повели нас дальше через лес. Бросили его.

Оказалось, что мы были буквально на виду у врагов, которые расположились в двух километрах от нас. А это мало, парень, – уточнил дядя Женя. – Это обосраться как мало.

Нас посадили на цепи, как собак. В грязной комнате без мебели уже были люди. Пятеро, не больше. Мне повезло, кровь на шее быстро остановилась, но я все равно чувствовал себя слабым и обессиленным. А моему сослуживцу, которому пулей попало в локоть, повезло меньше. Он просил оказать ему медицинскую помощь, ведь мы имеем на нее право, как военнопленные. На что эти мрази в форме посмеялись. Кто-то даже наступил ботинком на раненую руку парня, но в итоге они оставили его истекать кровью. Наутро он не проснулся.

Наши дни там длились по меньшей мере вечность. Я мог считать, сколько прошло времени по маленькому окну под потолком. Но вскоре сбился со счету и мог только молиться о спасении. Я молился Богу, чтобы он спас нас. Не только Христу. Всем существующим и уже давно забытым богам. Я перебрал все имена, что мог вспомнить. Но никто из них не отозвался на мои молитвы.

А тем временем нас становилось все меньше. Враг придумывал все новые и новые извращения, чтобы сломить наш дух и волю. Внушить ужас и осознание, что мы уже проиграли. Я смотрел, как уводят сначала одного из моих сослуживцев, дальше – парня из мотострелковой, и это было страшно. Но было еще страшнее, когда они делали это, не уводя их.

После нас еще приводили новых пленных, но они быстро «заканчивались», так любил говорить один из садистов, который нас мучал. Один раз я насчитал, что нас было больше двух десятков. Но ненадолго. Вскоре нас осталось трое. Каждый раз я думал, что буду следующим. Признаться, после некоторых… – он запнулся, – в общем, иногда я хотел, чтобы они прекратили мои страдания, а не растягивали их. Эти конченные выродки насиловали живых и оскверняли трупы. Они жрали моих соотечественников! – прикрикнул дядя Женя, и его голос дрогнул.

Я помню слова нашего командира о том, что враг тоже человек. Но знай, сынок, враг – это прежде всего враг. Если ты первый не успеешь его убить, если засомневаешься на секунду, значит, ты уже покойник. На войне не существует понятий «хороший» или «плохой». Война, сынок, это другой мир, совершенно другая реальность со своими законами, в котором простому солдату уготована ужасная участь. И тебе повезет, если единственное, чего ты лишишься во время войны, – это достоинство.

В мыслях я молил о спасении богов, но молчал вслух. В тот день, когда ангелы спустились к нам с оружием в руках, землю сотрясло от серии мощных ударов. Под артобстрелом все те ублюдки, которые насиловали, стреляли по безоружным, расчленяли и жрали на наших глазах тех, с кем мы сидели бок о бок, стали с криками разбегаться. Когда мы увидели нашивки на форме спасителей, больше никаких богов не существовало… Люди, что пришли к нам, пусть и слишком поздно для других моих товарищей, были реальным, настоящим воплощением богов.