Книга Нить Ариадны, страница 126 – Камила Соколова

— Гм, ладно вам нести всякую ерунду, ― встряхнулся Джеф. ― Гектор, ты уж меня извини, но ты сам такой мрачный любитель всего мрачного, у тебя бывали странные фантазии, когда ты переберешь, и раньше, нечего приплетать сюда блокнот Алекс. Спрятал его зачем-то, а твои фантастические теории о таинственной миссии Алекс просто смешны.

При этих словах я снова всхлипнула. Гектор насупился:

— Зато у тебя с твоей толстокожестью совсем не бывает ни фантазий, ни даже мало-мальски интересных теорий.

Джеф уже было открыл рот, чтобы вступить в словесную перепалку с Гектором. Но Джейк опередил его:

— Прошу вас, сейчас не самое время, чтобы ссориться. Мы здесь, чтобы...

— Да, для чего мы здесь? ― спросила я.

— Чтобы разобраться во всем, ― нашелся Джейк.

— Пока все только усложняется, ― вздохнула я.

Мы вчетвером смотрели друг на друга.

— Странное чувство, мне кажется, что мы вчетвером ― это единое целое, — сказала я. — Разве такое возможно? Мне мало вас по одному. Мне нужны вы все трое одновременно. Я не могу вас отпустить, потому что люблю каждого из вас. ― Эти слова вылетели против моей воли.

— Я не чувствую ненависти ни к одному из своих друзей. Только грусть от того, что все происходит вот так… и, конечно, огромную любовь к тебе... ― сказал Джейк.

— Да и я, наверное, что-то похожее испытываю, ― беспечно отозвался Джеф.

Гектор продолжал хмуриться и молчать, почему-то все выжидающе смотрели на него.

— Ладно, ― махнул рукой он, ― я как все, наверное...

Мне стало казаться, что мое сердце сейчас разорвется от нахлынувших чувств. Во мне рождался свет, который я здесь искала повсюду, он рвался из меня, чтобы выплеснуться и помочь нам всем. Я вскочила, чтобы сказать им, что теперь мы точно сможем найти выход, как неожиданно боль стянула мои виски, такая резкая и сильная, что я пошатнулась. Единственный шаг отделял меня от трех мужчин, которых я любила, просто не могла не любить, ― Джефа, Джейка и Гектора. Сквозь пульсирующие приступы боли я видела их глаза, в них танцевало пламя. Я не могла распознать ― это было отражение огня или же их внутренний свет. «Счастье совсем близко ― один лишь маленький шаг», — подумала я, но все вокруг покачнулось, медленно поплыло куда-то, и я погрузилась во тьму. Последнее, что я услышала, ― это был бой часов, они пробили три утра.

Бой часов заставил Марину вздрогнуть.

— Поверить не могу, что уже три утра! ― воскликнула она. ― Поздно-то как!

Она только сейчас поняла, как затекли мышцы, с удовольствием потянулась и зевнула. Дигби спал у нее на коленях, уютно свернувшись рыжим пушистым клубком, чай в кружке давно остыл и покрылся тонкой мутной пленкой. В ночной тишине дома из соседней комнаты доносилось ровное глубокое сопение помощницы Лены, ему в такт жалобно и монотонно поскрипывало кресло-качалка, на котором важно восседала Клеопатра Петровна, закутавшись в теплый плед.

— Да, с хорошим рассказчиком время пролетает незаметно, ― кивнула женщина, несомненно, имея в виду себя. Марина не сдержалась ― хмыкнула. Клеопатра Петровна не оценила чувства юмора девушки, поджала губы и ворчливо заскрежетала: ― Сначала вы полночи терзаете меня вопросами, а теперь, не скрывая, ― подсмеиваетесь. Для женщины моего возраста это оскорбительно.

— Клеопатра Петровна, да будет вам. ― Марина за долгий вечер привыкла к вспышкам неудовольствия старой женщины и уже не обращала на них внимания. ― Вы же сами получили удовольствие, рассказывая, признайтесь.