Книга Нить Ариадны, страница 99 – Камила Соколова

Он пожимал плечами, потом закидывал карандаши и альбомы подальше и опускал меня на поля, покрытые упругим вереском. Мое лицо тонуло в фиолетовых цветках. Один раз мне на нос прыгнул кузнечик, я закричала от испуга, а потом мы с Джефом хохотали так, что у меня разболелся живот. Я была определенно счастлива и недоумевала, что же я столько времени делала с Гектором. Но все же некая связь между нами осталась, я думала о нем, справлялась о том, как идут его дела, но не видела его с того самого утра. Он провел пару недель взаперти, а потом упаковал свои картины и уехал в Лондон, готовиться к выставке.

Я сожалела лишь о том, что Джеф был явно не таким талантливым, как Гектор. Его картины были сплошной посредственностью. И я честно признавалась сама себе, что быть музой гения гораздо приятнее. Но у Джефа были легкий добродушный нрав, состояние и жажда приключений. Он был легким на подъем и любил ввязаться в какую-нибудь авантюру, хотя иногда он заходил слишком далеко, но ему это нравилось. Он привык быть всеобщим любимцем, привык, что ему все сходит с рук, привык, что все, чего нельзя добиться своим обаянием, можно добиться властью и положением. С ним я чувствовала себя защищенной.

Иногда мы уходили в море на несколько дней. Было прекрасно лежать в каюте, чувствовать, как большая яхта легко покачивается на волнах. Слушать, как они тихонько бьются о борта и разбрасывают брызги, в которых отражается мимолетное солнце. Я заметила, что Джеф в такие моменты наливал виски или раскуривал трубку, удобно устраивался напротив и наблюдал за мной, немного прищурив глаза. Эта его привычка была похожа на привычку Гектора.

— Что ты пытаешься увидеть, когда смотришь вот так на меня? ― спросила я однажды.

Я лежала на нагретой солнцем скамейке в саду, Джеф примостился недалеко, он мурлыкал про себя песенку и делал наброски. Его карандаши были всегда наточены, и под рукой всегда были чистые альбомы. Это входило в обязанности управляющего домом. Это было так не похоже на Гектора, на его вечные огрызки карандашей и клочки бумаги.

— Я пытаюсь разгадать тебя. Уже пытался однажды ― не вышло. Может, теперь получится?

— Ну и как? Ты уже близок к успеху?

Джеф пожевал конец карандаша.

— Ты какая-то ненастоящая. Таких не бывает.

— Интересно, что я должна думать после этих слов.

— Что таких, как ты, больше нет. Я искал ― не нашел.

— Долго искал?

— Достаточно. Вот я и пытаюсь разгадать твой секрет. Ты красива не настолько, чтобы с ума можно было сойти. Не настолько остроумна, чтобы попасть под твое обаяние. В тебе нет столько страсти, чтобы можно было забыть обо всем ради плотских утех. Про скромность я вообще молчу… ― Он пожал плечами. ― Не знаю. Ты смогла сделать так, что от нашей дружбы, от нашего братства ничего не осталось. Может, ты злая колдунья? ― спросил он и засмеялся.

Меня задело его высказывание о том, что во мне нет ничего особенного, ничего особо примечательного.

— Может, так и есть, ― пошутила я, ― и моя миссия ― наказать вас за прошлые грехи.

— Я уже думал об этом. Меня ― возможно, но какие грехи у Гектора и уж тем более у Джейка? Ведь он — как чистый лист, таких честных, доверчивых и прекрасных людей совсем мало осталось.

— Расскажи мне о нем. Я практически ничего не знаю, ― попросила я.