Книга Форчекинг, страница 106 – Камила Соколова

— Скажи мне, — потребовал я.

— Мише уже лучше, — пискнула Арина. — Отцепись от Миры.

— Я скажу тебе только одно: ты мог стать самым счастливым человеком на свете просто потому, что Миша открыла тебе свое сердце. А она лучший человек на земле. Но ты предпочел бежать и спрятать голову в песок. Ты легко отпустил своих друзей, отпустил Мишу просто потому, что испугался. Извини меня, Макс, — Мира смотрела зло, жестко, — но ты не хоккеист, настоящие хоккеисты не пасуют. Ты — слабак.

На этих словах она сбросила мои руки и пошла в противоположную сторону. Арина бежала следом.

Я слабак. Эти слова и раньше звучали в моей голове, но, пока они не были сказаны вслух, у меня оставалась надежда, что я сделал так, как должен был. И тем, что отпустил Мишу, искупаю свою вину, но сейчас кажется, что это была полная чушь. Две недели ада — чтобы понять, что я самый настоящий мудак. Я закрыл глаза. Могу ли я попробовать хоть что-то исправить? Хотя бы сделать попытку объяснить, как все началось и к чему все это привело. Я вздохнул и посмотрел наверх, на зажженные разноцветные лампочки. Скоро новый год, и нужно попробовать успеть починить то, что можно.

Мозг заработал ясно и четко, в голове уже созрел план, а пальцы летали над клавиатурой телефона. Через час я мчал в сторону аэропорта — с чего-то нужно начать, и здесь ответ казался очевидным.

Парковка у тренировочной базы «Кельнских пингвинов» была полупустой, но я все же надеялся застать Роба здесь. У меня есть всего пять часов, чтобы найти его и все объяснить. Звонить ему заранее я не хотел по нескольким причинам: он просто не возьмет трубку, а если возьмет, то предложит мне пойти далеко и надолго более неформальным языком.

В Германии нет такой строгости, как у нас на площадках, — совершенно спокойно можно пройти на базу, и никто тебя не остановит; правда, на лед не пустят: тренировочный процесс — тайна. Но я подожду. У меня нет выбора. Я взял кофе в местном кафе и сел на небольшой диван недалеко от раздевалки. Если ничего не поменялось, то тренировка у Роба должна закончиться минут через сорок.

Через час я услышал мужские голоса и смех. Я встал и внутренне собрался, как на экзамене, приготовился к худшему. Реакцию Роба я предсказать не могу. Запросто может и кулаки в ход пустить. Наконец показались парни, одетые в спортивные костюмы и куртки с эмблемой клуба. Роберт шел в конце и болтал с товарищем примерно нашего возраста. Насколько я знал, сегодня была последняя тренировка перед рождественскими каникулами. Настроение у всех было приподнятым, кроме меня. Я сглотнул. Ладно.

— Роб, — окликнул я его.

Он замер, словно не поверил. Медленно обернулся. Изумление, которое было написано на его лице, невозможно описать, но через несколько секунд оно сменилось агрессией.

— Что ты тут делаешь? — бросился он на меня.

— Я приехал поговорить, — выдавил я.

— Нам не о чем говорить, — он отвернулся и пошел вслед за остальными.

— Роб, пожалуйста, за все годы, что мы дружим, я оступился только один раз, и я хочу все объяснить. Выслушай меня, прошу.

Он остановился, словно принимал решение: достоин ли я его времени, или следует вычеркнуть меня навсегда.

— Ладно, — он провел рукой по волосам. — Думаю, что можно выпить пива. Тренировка закончилась, игр не будет все каникулы. Пятнадцать лет дружбы чего-нибудь да стоят.