Книга Форчекинг, страница 59 – Камила Соколова

— Макс! — возмущенно воскликнула она, что быстро вывело меня из неприличных фантазий. Черт. Да что это со мной?

— Миш, — наконец собрался я с мыслями, — присядь. Нам нужно поговорить.

Она присела на краешек кресла, ее взгляд был полон недоверчивого удивления.

— Что-то случилось? — дрожащим, испуганным голосом спросила она.

Я просто отвратителен. Заставил ее волноваться, испугал, вместо того чтобы сразу объяснить. Но когда я взглянул в ее сторону, заметил, что с кончиков волос падают капли прямо на ее грудь.

Я сглотнул. Ладно. Это будет труднее, чем я думал.

— Я переезжаю к тебе, — выдавил я, стараясь смотреть на настенные часы над ее плечом.

— Еще чего, — Миша вскочила с кресла, ее глаза светились голубыми льдинками. — Ты спятил, что ли?

На секунду я закрыл глаза, пытаясь успокоить бушевавшее внутри море. Я не мог разобраться в причине шторма, но поддаваясь его натиску, я не мог мыслить ясно.

— Так надо, Миш.

Она смотрела на меня так, как будто я говорил действительно безумные вещи.

— Ты зашла слишком далеко с Тимуром. Это ни в какие ворота не лезет.

— Ох ты, — выдохнула она. И я слышал, как этот выдох одновременно наполнил ее злостью. — Как здорово, что рядом есть человек, способный оценить ситуацию и исправить ее, — Миша мотнула головой. — Ты не будешь жить здесь.

Она смотрела на меня, скрестив на груди руки. А я — на картину, висящую на стене справа. Это была абстракция с красными и желтыми кругами. Для меня же она стала спасением, чтобы не пялиться на Мишу.

Мне в голову пришла отличная мысль.

— Хорошо, можем жить у меня. Ты будешь спать на диване, свою кровать я тебе не отдам.

Не сводя глаз с желтых кругов, растекающихся по холсту, я внутренне приготовился к сопротивлению, крикам и злости. Я помнил, как она вела себя около двух месяцев назад, когда поняла, что я буду присутствовать в ее жизни. Но ничего подобного не случилось. Я моргнул и решился взглянуть на Мишу. Она стояла, опершись одной рукой о спинку кресла, ее глаза покраснели, а по щекам текли слезы.

Что за черт?

— Хорошо, я согласен спать на диване. Не расстраивайся так.

Она не отвечала, продолжала вот так же стоять и только закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали.

Почему она плачет?

Раздался всхлип, и ее тело дернулось. Через секунду я оказался рядом с ней. Еще один всхлип. Мое тело перестало подчиняться мозгу, который сигналил, что то, что я собираюсь сделать, — плохая идея. Руки раскрылись, и через секунду я обнял ее. Она всхлипнула еще раз, мышцы на моих руках напряглись, и я инстинктивно прижал ее сильнее.

Дальше — хуже.

Она разомкнула руки, убрала их от лица и прижалась ко мне, вцепившись в меня, словно в спасательный круг. Ее мокрый от слез нос уткнулся мне в плечо, я чувствовал сквозь ткань футболки ее горячее дыхание. Видимо, мой мозг, поняв, что внимать здравому смыслу бесполезно, отключился, потому что я обнаружил, что глажу Мишу по голове. И я испытывал физическое удовольствие от этого прикосновения. Тепло ее тела сплеталось с моим жаром, и это казалось таким естественным.

Через некоторое время ее дыхание стало выравниваться, плечи больше не вздрагивали, а пальцы не впивались в меня. Еще через несколько мгновений она сделала шаг назад и посмотрела мне прямо в глаза:

— Я теперь под домашним арестом без права на звонок другу?