Книга Форчекинг, страница 92 – Камила Соколова

Запавшая на Макса официантка кружила вокруг нашего столика, словно оса вокруг банки с вареньем.

— Так, ладно, — я махнула ей, чтобы она подошла ближе, — пожалуйста, упакуйте нам все с собой, мы вынуждены уехать.

Она кивнула и с тоской посмотрела на Макса. Никаких ей чаевых.

— Куда мы должны ехать? — не понял Макс.

— К твоим родителям, — я засовывала в рюкзак телефон. — Я давно их не видела. Соскучилась.

Наши глаза встретились, воздух стал тягучим, словно мед, невысказанные слова повисли на невидимых, протянутых между нами струнах.

— Мишель! — воскликнула мама Макса. — Как я давно тебя не видела! Ты так выросла! — она протянула ко мне руки и обняла, — Какими судьбами?

Я открыла рот, чтобы ответить, но вмешался Макс:

— Я присматриваю за Мишей, пока Роб в отъезде.

Его мама понимающе кивнула и пригласила нас войти. Подозреваю, что она не очень разобралась, почему я приехала, но она была рада приезду Макса и не стала вдаваться в подробности. В гостиной сидели отец Макса — высокий, поджарый, с темными, как у Макса, волосами, но уже с проседью — и его дед. Они втроем выглядели как матрешки, которых расставили по возрасту. Все одинакового роста и телосложения, у всех темные непроницаемые глаза, только цвет волос и количество морщин были разными. Я посмотрела на отца Макса — вот так он будет выглядеть через двадцать лет, перевела взгляд на деда — а вот так через сорок. Что ж, перспективы у него самые замечательные.

— Мишель! — меня обнял отец. — Сколько лет!

— Здравствуйте, Виктор Витальевич и Виталий Евгеньевич.

— Проходи, рассказывай, чем живешь.

Я улыбнулась и уселась на диван. Все жадно смотрели на меня, словно я вернулась из фантастического приключения и готовлюсь поведать о своих похождениях. На самом деле, всем было немного неловко, и я являлась лишним элементом, на который можно отвлечься. Я рассказывала про университет, про отъезд Роберта и про то, что Макс составляет мне компанию, чтобы я не скучала одна. Быстро взглянув на Макса, я заметила, что его глаза хищно сверкнули. Он по-своему понял мое «не скучала».

— Ваши с Робертом родители были такими замечательными людьми, — Виктор Витальевич сжал мое плечо, выражая поддержку.

Я кивнула; развивать эту тему очень не хотелось — боялась, что не смогу удержать слезы.

— Все родители замечательные, если делают для своих детей то, что делали вы для нас, — сказала я. — Возили нас на тренировки, поддерживали. Я помню, сколько было сборов, соревнований, товарищеских игр… Страшно представить, как вам было непросто этим заниматься.

— А ведь Мишка-малышка дело говорит, — дед подался вперед. Я внутренне сжалась; терпеть не могу это дурацкое прозвище. — Сколько мы в вас вложили — и не сосчитать. — И он уставился на Макса, щеки которого пылали.

— Но ведь и мы старались, Виталий Евгеньевич, — возразила я ему, но очень мягко, по-детски, помня о том, какой авторитарной фигурой он был. — Я помню, что тренировалась каждый день, включая выходные, а про ребят и говорить нечего. Роберт, Макс и Тимур с утра до вечера бредили хоккеем и после молодежки подписали контракты, а сколько ребят бросили: не смогли, не дотянули, не хватило таланта.

Он сочувственно посмотрел на меня, видимо, припомнив, что и я отказалась от хоккея.

— Но это не значит, что нужно останавливаться на достигнутом, что нужно довольствоваться тем, что есть. Нужно стремиться к большему, — хриплым голосом парировал он.