Книга Темная порода. Восход теней, страница 73 – Ксения Крейцер

Но Тэрей не мог ни объясниться, ни разделить с Урмой родительское горе, ни поспорить – лихорадка стремительно затягивала его в одуряющую пучину, ему казалось, что он умирает. Тэрей просил у Лаумы-матушки прощения за то, что подвел ее, что не смог уберечь ее земного вместилища, что оказался недостоин оказанной чести. И молился, молился, молился…

Горячка отступила через шесть дней, Тэрей проснулся здоровым и полным Силы. Пока он был в беспамятстве, Урма тайно похоронила Солу – увидит кто странные останки, покоя не жди, весь народ с испугу переполошится. Да и младшим на такой ужас глядеть зачем? Тэрей похвалил жену за мудрость, а потом уговорил и вовсе объявить, что Сола пропала. Негоже людям знать, что лекарь собственную дочь исцелить не смог.

Меж тем Силы внутри стало еще больше. Словно вся магия мира текла через него одного и он был способен впитать и удержать всю ее разом. И тогда Тэрей наконец понял.

Богиня не отняла благословения – он сам теперь стал ее сосудом.

Другой на месте Тэрея мог бы впасть в смятение. Но не он. Тэрей не растерял своей веры и возлюбил Матушку еще крепче. Он горевал по дочери – а как иначе? – но истинная любовь подразумевает жертву. Его оказалась огромной, так ведь и честь велика. Тэрей поблагодарил Лауму и взмолился только дать знак, подсказать, направить его. И стал ждать.

Прошел день, другой, третий, минула неделя, и Тэрей с ужасом понял, что его магия уходит, будто вода в сухую землю, а жар внутри вновь набирает мощь. Лаума молчала. Так ему казалось – позже он понял, что просто не мог разобрать тогда божественной воли, что, впрочем, не помешало ее исполнить. Ноги сами понесли почти обезумевшего от страха и начавшейся лихорадки Тэрея в святилище.

По дороге он встретил Дирсова сына. Мальчонка ошивался около маяка, по его словам, искал Солу. Горячка уже выжигала последние крохи Силы, пробиралась к самой сути, искре души Тэрея, и все, чего он желал, – наполниться и сохранить свою искру. А в ребенке была и магия и жизнь.

Это ощущалось как освобождение – и в тот раз, и во все последующие. Лаума на несколько мгновений покинула тело Тэрея и обняла мальчика, укрыла его собою, что плащом. А после вернулась, принеся с собой Силу и покой да уняв жар.

Тэрею очень повезло, что никто его не увидел и что на месте сына пекаря не оказалась Урма или дети. Он понял, чего хочет от него Матушка, и больше этого дела на самотек не пускал: и жертву подыскивал заранее, и от свидетелей берегся, благо, что грот под маяком всегда был местом тайным, в котором даже посвященные появлялись только раз в году.

Кража детей давалась ему непросто. Тэрей понимал, как тяжело может быть их близким. Взять хотя бы Дирса, жутко же смотреть, да и хлеба свежего попробуй купи, когда единственный пекарь на острове спивается. Урме, бедняжке, самой печь приходится, будто у нее дел других нет. Так Дирс никогда особо не радовался, что у него в семье родился маг, и сетовал, что Небесные его никак не заберут, а самому тащиться к ступеням Мистериса и всучить им детеныша непосильно дорого. Тэрей избавил Дирса от проблемы, а пекарь, вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, вон как раскис.

Но с детьми выходило легче. Пара фокусов, леденец да обещание показать волшебное место, где будет много сладостей и живых игрушек, – и все, веди куда хочешь. Со взрослыми так не получится. Они не наивны, зато до краев полны алчностью. Тэрей пытался на ней играть, подпаивая заезжих в таверне, рассказывая байки о сокровищах, что нашел в пещере, и предлагая долю за помощь, но один из них едва его не убил, другой попытался сбежать, почуяв неладное, и Тэрей с трудом его поймал.