Книга Мой Тёмный Амур, страница 78 – Алексей Гришин

В следующую секунду я уже стою на пустынном в этот час Невском проспекте. Передо мной розовый дворец. Люди называют его Строгановский дворец, но это здание всегда казалось мне слишком прекрасным, чтобы его использовали люди. Их архитекторы лучшие, но жизнь в такой красоте больше подойдет тем, кто сам является воплощением красоты и вечности.

Когда Афродита сказала, что будет ожидать меня в розовом дворце, я сразу подумала об этом здании. Оно прекрасно, и оно подошло бы ей, как никакое другое в городе. Интересно, Афродита всегда живет в Петербурге или обитает сразу везде, как солнечный свет или ветер?

Сжимая меч в ножнах, я толкаю тяжелую деревянную дверь. Конечно, она не заперта.

* * *

Интерьеры здесь роскошные. Повсюду золото, колонны, старинная мебель и огромные раскидистые растения. Афродиту я нахожу в зимнем саду. Не ищу нарочно, просто шагаю, куда ведут ноги, и попадаю в пристройку со стеклянными стенами.

Афродита бродит вдоль растений с серебряной лейкой, поливая то одно, то другое. Ее босые ноги бесшумно касаются пола, светло-голубое платье шелестит на ходу. В огромных старинных вазах, наполненных землей, цветут нарциссы и анемоны – символы Афродиты. Тут и там по цветам порхают мотыльки.

Я пересекаю порог, и в ту же минуту сад заливает теплый, яркий свет первых лучей солнца. Афродита с улыбкой оборачивается ко мне, не выпуская лейку. Я подхожу к ней и раскладываю на маленьком столике с гнутыми ножками три предмета: каменный нарцисс, отломанный от здания на Серпуховской улице, серебряную подвеску Лео и меч, выкованный Гефестом. Афродита удовлетворенно кивает. На меня накатывает облегчение. Неужели я правильно поняла, что ей нужно? Значит, теперь у меня появился шанс на жизнь.

– Ты доказала, что ты хороший хранитель города.

Афродита касается каменного нарцисса.

– И хороший друг.

Она проводит рукой по серебряному сердцу на цепочке.

– И хитрый, искусный воин.

Ее розовые пальцы ласково дотрагиваются до меча.

– Недаром же мои амуры вооружены смертельными стрелами. Люди представляют вас милыми невинными созданиями, но любовь – это тоже война, и ей нужны свои Ахиллы и амазонки. Поздравляю, Лира. Первое задание ты выполнила.

Она берет нарцисс и втыкает его в огромную каменную вазу, наполненную землей, где растут его собратья. Как только цветок оказывается там, он начинает оживать. Его каменная оболочка растворяется, и через несколько секунд нарцисс становится неотличим от десятков других, растущих вокруг него.

– Теперь он дома. Сила любви способна раскрошить даже камень. – Афродита улыбается, но я не настроена вести лирические беседы. Затаив дыхание, я жду второго задания. – А что касается вот этого…

Она возвращается к столу и берет с него подвеску Лео.

– Любовь – это свобода. – Афродита задумчиво изучает сердце, которое покачивается на цепочке. – Надевать на свое сердце такие нерушимые оковы скорби – значит упускать главное. Нужно радоваться тому, что любовь приходила, а не рыдать о том, что она ушла, понимаешь?

Я на всякий случай киваю. В голове шумит от волнения, я и свои-то мысли едва слышу. Афродита, видимо, замечает, насколько я взволнована, поскольку усмехается и замолкает. А потом нежно выдыхает на подвеску, и та рассыпается в прах. Серые хлопья еще несколько секунд висят в воздухе, а после исчезают и они.