Книга Призрак дождя, страница 3 – Полина Верховцева

Ей удалось добраться до кораблей и даже договориться с одним из моряков, чтобы тот помог покинуть остров. Он спрятал ее в тесном грубо сколоченном ящике, пропахшем рыбой, приказал лежать тихо-тихо и не шевелиться. Анетта лежала. Стискивала зубы, когда ящик подкидывало и заваливало то на один бок, то на другой, зажимала себе рот руками, чтобы не закричать от испуга, когда рядом раздавались чьи-то грубые голоса. И когда, надсадно скрипя крышка съехала в сторону, ей едва хватило сил встать.

Каково же было ее удивление, когда оказалось, что доставили ее вовсе не на корабль, который унесет к свободе, а обратно в приют, в кабинет Матушки.

Она ошиблась. О том, как ценна кровь одиннадцатых знали не только Тэмми с распорядителем.

— Я как ее увидел — сразу понял, что та самая, — заискивающе произнес моряк и, получив серебряную монету, тут же ушел, оставив Анетту на растерзание.

— Я всегда говорила, что любопытство тебя погубит, — улыбнулась Матушка. Улыбка вышла жестокой и холодной, — у тебя в запасе был еще целый год, но ты сама выбрала свою судьбу.

В ту же ночь ее переселили в лазарет, в палату с железной дверью и решетками на окнах. Остальным воспитанникам сказали, что она подцепила хворь, обезобразившую лицо, и строго настрого запретили к ней приближаться или разговаривать.

Анетта пыталась сбегать, но теперь ее стерегли как самого злостного преступника. Девушка угасала в своей тюрьме и единственным проблеском стали послания, которые она писала на страницах старых книг. Пусть для нее шансов на спасение не было, но может быть потом, очередная одиннадцатая, прочитает эти записи и сможет избежать страшной участи.

А на следующий год Брейви-Бэй снова был обласкан милостью богов. Амбары и погреба ломились от запасов, народ благоденствовал, и никто не вспоминал рыженькую любопытную Анетту, сгинувшую от неведомой хвори.

Над крошечным Брейви-Бэй вторую неделю клубились угрюмые, пепельно-серые тучи. Набухшие от непролитых дождей, они тяжело перекатывались, заслоняя собой весь небосвод, и настойчиво напоминали о своем присутствии глухими раскатами грома.

Было душно. В тщетной надежде люди поднимали головы к небу, мечтая о глотке свежего воздуха и прохладных каплях, но вместо этого чувствовали лишь липкую соль на губах.

— Неправильный год! — сердито буркнула обычно приветливая молочница, — А так хорошо все начиналось…

Весна была сочной и радостной, начало лета ласковым, щедрым на солнце и теплые дожди, а вот с середины все пошло наперекосяк. Посевы начали засыхать, листва теряла яркие краски, а люди и скотина маялись от жары.

— Старались плохо, — в тон ей ответила старая Элла из соседней лавки. Разогнувшись, она вытерла пот с раскрасневшегося лица и нагло спросила, — не так ли, Тэмми?

Главная наставница приюта прошла мимо них, сделав вид, что не слышит грубого кудахтанья. Ее спина была пряма как палка, плечи гордо разведены и в каждом жесте сквозило превосходство. И только удалившись на десяток шагов, она притормозила и, слегка склонив голову на бок, холодно произнесла:

— Мина! Быстрее!

Матушка Тэмми этим летом была особенно угрюма и недовольна всем, что происходило в приюте. Наказания сыпались как из рога изобилия, и поэтому злить ее совершенно не хотелось.

Я поудобнее перехватила громоздкую тяжелую корзину и поспешила за ней, а молочница и ее ворчливая подруга проводили меня угрюмыми, осуждающими взглядами. Будто именно по моей вине Брейви-Бэй уже которую неделю изнывал без дождей.