Книга Нити судьбы. Дорога жизни, страница 69 – Эмили Ли

– Извини его, – вмешался Чонсок, обращаясь к Фенрису, при этом мягко взял за локоть юношу и потянул к себе.

Тэмин от этих слов взвился и резко отпрянул.

– Какого черта извиняешься вместо меня?! – накинулся он на друга. – Не тебе за меня решать!

– Примерно это и сказал Фенрис, – спокойно напомнил ему Чонсок.

Тэмин эмоционально всплеснул руками и отошел в сторону, что-то бубня себе под нос на азурианском. А потом довольно долго нервно расхаживал взад-вперед и вернулся к общему костру, только когда приготовился ужин.

– Я был неправ, – тихо сказал Тэмин Фенрису, буквально выдавливая из себя признание.

Эльф едва заметно кивнул ему, показывая, что тема закрыта. Танэри облегченно выдохнул, усаживаясь рядом с Чонсоком. Лайя видела, как тяжело далось извинение Тэмину, и сейчас гордилась им. Когда юноша бросил на неё взгляд, то не удержалась и послала ему едва заметный воздушный поцелуй. Танэри озорно подмигнул и улыбнулся в ответ.

Фенрису сразу перехотелось есть. Он отложил свою порцию и ушел на берег. Просидел там в одиночестве до самого заката.

Лайя на этот раз вызвалась сторожить первой. Когда все заснули, она достала альбом, закрыла глаза и воспроизвела в памяти картину, которую хотела сохранить у себя на бумаге.

Фенрис сидит на небольшом камне у самого края воды. Взгляд устремлен вдаль на тихую гладь и одновременно в никуда. Ветер раздувает его волосы, бросая на лицо серебристые пряди. Фенрис не двигается и не убирает их, хоть они периодически попадают в глаза. Пальцы погружены во влажный песок. Поникшие, расслабленные плечи. Одиночество. Наверное, именно так со стороны оно и выглядит.

Грусть и тоска охватили Лайю, карандаш тихо зашуршал, изливаясь на бумаге, оставляя след. Время стало снова существовать, когда последний штрих был закончен. Она принялась любоваться своим творением. Фенрис получился настолько реалистичным, словно Лайя рисовала его с натуры, а не по памяти. Что-то капнуло на бумагу, девушка с удивлением дотронулась до своей щеки. Надо же, и не заметила своих слез. Чужое одиночество Лайя, пропуская через себя, запечатала на бумаге. Рисунок, у него своя магия.

К ней подошел эльф, сменяя её на дежурстве. Она поспешила закрыть альбом и спрятала его в сумку. Фенрис сел рядом.

– Что рисуешь? – спросил он тихо.

– Да так… То, что запомнилось ярче всего и хотелось бы сохранить надолго, – ответила она, испытывая неловкость, словно её уличили в чем-то постыдном.

– И что запомнилось в этот раз? – эльф просто спрашивал, а Лайе казалось, что она сейчас сгорит от смущения.

– Река, – наконец нашла что соврать девушка.

– Покажешь?

– Нет! – Лайя воскликнула слишком поспешно. Фенрис удивленно посмотрел на неё, но настаивать не стал.

– Можешь идти спать, теперь моя очередь – сказал ей эльф.

– Я хочу ещё посидеть, – шепотом призналась девушка.

Мир, погруженный во мрак ночи, спал, а вместе с ним и её убеждения поддерживать с Фенрисом нейтралитет. Думать о правильности собственного решения остаться возле него не хотелось. Лайя расслабленно оперлась на руки, чуть наклоняясь назад, подняла голову к ночному небу и отдалась во власть чувств. Был лишь этот небольшой клочок земли, освещённый потрескиванием костра, и мужчина, который будоражил и волновал её, от которого разум призывал убегать и держаться подальше, а сердце заставляло бежать навстречу. Мужчина, который сейчас сидел совсем рядом, но так далеко, словно их разделяла целая пропасть.