Книга Нити судьбы. Новый мир 2. Финал, страница 118 – Эмили Ли

Едва показались из-за полосы леса родные знамена империи, Чонсок пересек границу и медленно пошел вперед. Он был рад, что его вздох восхищения никто не мог слышать, ни его люди, ни его бывшие подданные. Он всегда безмерно гордился военной мощью Азуриана, великой страны, армии которой ранее не было равной. Гвардейцы и танэри ровными рядами шли к нему навстречу, чеканя шаг, действуя, словно единый механизм. Механизм, работу которого оттачивала жесткая дисциплина и традиции, действующие не одно столетие.

Единственный небрежный жест Повелителя Азуриана заметили сразу, и армия остановилась. Чонсок тоже замер. Один посреди поля. Между двумя армиями, выстроившимися в линию, готовыми проливать кровь. Это было так символично. Он и его положение посередине. Между прошлым и будущим. В настоящем, где он смотрел на отца и ждал его решения.

Повелитель Азуриана пошел к нему навстречу. Всколыхнувшееся напряжение, прокатившееся по всем присутствующим, Чонсок ощутил каждой клеточкой тела, но, уняв охватившую его дрожь, снова пришел в движение. Тысячи глаз следили за размеренным шагом и сближением двух предводителей.

Они замерли в нескольких шагах друг от друга. Отец и сын. Оба, когда-то рожденные править. Чонсок смотрел на отца, которого предал, и понимал, что не сможет его убить, даже если потребуется. Всё было бы намного проще, если бы он его ненавидел, но Чонсок им гордился. Повелителем, чья власть и величие признавала вся империя и слушалась беспрекословно.

— Я слышал, тебя называют Правитель Лим, — холодно сказал отец, как обычно, ровным, безразличным голосом. — Ты, правда, думаешь, что эти люди примут тебя? Азура?

Чонсок раньше думал об этом настолько часто, что это уже давно перестало его волновать.

— У них нет выбора, — твердо ответил он.

Повелитель одобрительно хмыкнул. Краешек его губ немного скривился, выдавая возможную улыбку. А потом лицо азура снова стало маской. Он посмотрел вдаль. Взгляд надолго задержался на армии Чим Джи Хана. Нервно дернулась щека. Вспыхнула и утонула в недрах глаз ненависть — секундная слабость, которая сразу же погасла под холодом чувств. Повелитель вскользь окинул взором иллинуйцев, кайми и агров — на эльфах взгляд задержался. Народ, который никто не видел уже ни одну сотню лет, был интересен, но не настолько, чтобы уделить им больше положенного внимания.

Чонсок не мешал ему, просто наблюдал за отцом, пытаясь разгадать, какие в этот момент в душе у того царят эмоции. Представить себя на его месте боялся. Вряд ли бы смог пережить такой поступок собственного сына.

— Почему ты с ними? — спросил наконец Повелитель.

Из всех возможных вопросов этого вопроса Чонсок боялся сильнее остальных. И словно вдогонку к жгучему чувству вины, лицо отца вдруг утратило маску: промелькнувшая в глазах того боль пронзила измученную терзаниями душу Чона. Захотелось оправдаться, умолять простить, понять… Глупые и неуместные чувства. Из детства. Чонсок проглотил их и запечатал. На него надеялись. Ему верили. Значит, он не имеет права быть сыном, быть данхне Лим. Отныне и навсегда он Правитель Лим, Правитель королевства Иллинуя.

— Таков мой выбор, — ответил Чонсок ровным, безэмоциональным голосом.

Где-то в отголосках сознания промелькнула странная мысль. Вот так это и происходит? Да? Под грузом ответственности и принятых решений теряешь право чувствовать? Перестаешь различать свои желания и живешь только интересами страны? Ведь только так можно привести к величию. Ведь только за сильным лидером, который никогда не сомневается в своих решениях, пойдут люди.