Книга Песнопение бога, страница 84 – Рина Харос

– Ты влюблен в нее? – невзначай спросил отец, чуть сжав мою ладонь.

– Она мне интересна.

– Ты совершенно не умеешь врать, Михаэль.

– Знаю.

– Расскажи мне о ней.

Я мягко высвободился из хватки отца и встал с кровати, остановившись около мужчины подобно каменной глыбе.

– Ты правда думаешь, что после стольких лет истязаний я буду разговаривать с тобой по душам?

– Михаэль…

– Прости, но нет. Я рад, что разум вернулся к тебе, пусть и спустя столько лет. Жаль, что для этого понадобилось освободить магию, которая опасна даже для меня.

– Но ты ведь освободил ее не только из-за моего благословения.

– Не только. Сердце континента начало слабеть без магии, защита от богов рушится без подпитки сил. Я был вынужден это сделать.

– Нет, ты сделал это не ради благополучия континента. Все это ради девчонки, с которой ты едва знаком. Ты глупец, не ведающий, что делает, ты…

– Спи, отец, – вскинув руку, я устремил огонь на тело отца, убаюкивая теплом. Веки мужчины начали тяжелеть, он пытался что-то прошептать, но его речь стала напоминать череду бессвязных слов. Зевнув, Агрон обмяк и лег на подушки, чуть наклонив голову вправо. Руки отца безвольно упали вдоль тела, а дыхание выровнялось.

Я выстроил вокруг кровати огненный щит, через который не смогло бы пробраться ни одно живое существо. Обойдя комнату, попытался отыскать следы присутствия постороннего, но, видимо, Берт действительно услышал отца и пришел на крик. Разум родителя прояснился, но затем очередной приступ нравоучений, без которых обходился столько лет, опять взял верх. Я беззлобно усмехнулся и открыл окна в комнату, впуская прохладный свежий воздух, наполненный ароматом меда и кислых яблок.

Пройдясь по помещению, я не нашел ни одного острого предмета. Выдохнул и встал посреди комнаты, чтобы наблюдать за дыханием отца. Подняв руку ко рту, я вгрызся зубами в запястье и начал терзать плоть, пока не почувствовал привкус железа во рту. Сплюнув кровь на пол и преодолев огненный круг, подошел к кровати и присел на одно колено. Растерзанное запястье прислонил ко рту отца. Агрон, застонав во сне, сделал пару глотков и отвернулся, судорожно вздохнув. Я бережно стер с губ родителя красные капли, призвал огонь, затянувший мою рану, оставив на коже грубый шрам.

– С тобой можно общаться лишь тогда, когда спишь, – произнес я напоследок, перед тем как выйти из комнаты отца.

Сегодня я решил ночевать не в своей комнате. Дойдя до покоев Селестии, я ухватился за ручку и выждал пару мгновений. Распахнув дверь, почувствовал разочарование – мысли о том, что она могла вернуться во дворец, пронеслись вихрем в голове, действуя отрезвляюще. Пустая комната с заправленной кроватью, пара платьев, что висели на распахнутой дверце шкафа, лунный свет пробивался сквозь плотную ткань штор.

Я дошел до кровати, откинул одеяло в сторону и улегся, крепко обхватив подушку руками, вдохнул запах свежей травы, пепла и медового нектара – аромат Селестии. Странное чувство отозвалось в груди – будто тысячи когтей царапали нутро, но дракон крепко спал, мурлыча во сне.

Ты совершенно не умеешь врать.

Ты влюблен в нее?

Кто она?

Единственное желание, которое сейчас повелевало мной, – наплевать на все и забрать Селестию обратно домой. Во дворец. Ко мне. Будто я перенял зависимость отца по своей возлюбленной Мерисе, моей матери. Люди говорили, что невозможно испытывать такого сильного влечения, что все это всего лишь фальшь. У нас, драконов, все было по-другому: могли испытывать сексуальное влечение ко многим девушкам, но чувство тоски, одиночества и желания всегда быть рядом – только к той, с которой души были соединены мойрами.