Книга Катастрофы по расписанию, страница 89 – Матильда Старр

И мир исчез.

Мою робость и нерешительность быстро снесло жаром, разом поднявшимся откуда-то изнутри. Не прошло и нескольких мгновений, как поцелуй стал жарким, жадным, глубоким. И уж точно я не собиралась ограничиваться поцелуями! И Демьен, кажется, тоже. Казалось, вместе с обязанностями куратора он сложил с себя и всю сдержанность, которой отличался до этого.

Мои руки сами скользнули к его груди. Нащупали пуговицу рубашки. Расстегнула — торопливо, неловко, принялась за вторую. Я чувствовала под тонкой тканью жар его кожи, напряжение мышц…

И тут он меня остановил.

— Подожди. Ты… ты уверена? Тебе сегодня досталось… Может, не сейчас?

Ну что опять не так? Я ему все-таки не нравлюсь? Но тогда зачем было говорить все, что говорил?

Я отстранилась, заглянула ему в глаза. В обоих — независимо от цвета — плескалось желание, такое же сильное, как мое. Но было там и другое — забота. Нежность. Готовность остановиться, если я скажу.

— Кстати, в рекомендациях врача ничего такого не было, — он улыбнулся. — Только еда и сон.

Вместо ответа я взяла его за руку и повела за собой в спальню. Через гостиную, мимо кота, который лишь приподнял голову и снова свернулся клубком, будто понимал: дальше не его дело.

Я толкнула дверь. Шагнула внутрь. Обернулась к нему. Он стоял на пороге — рубашка расстегнута, волосы растрепаны, губы припухшие от поцелуев. Смотрел на меня так, будто я единственное, что существует в этом мире.

Не отрывая от меня взгляда, захлопнул дверь.

Новый поцелуй обжег. Никакой осторожности, ни тени сомнения. Он был голодным, жадным, отчаянным — как будто мы тонули и хватались друг за друга, чтобы не пойти ко дну. Его губы требовали ответа, руки скользили по моей спине, по бедрам, сжимали, притягивали, и я отвечала тем же — целовала, кусала, вжималась в него всем телом. Я слышала, как он застонал мне в губы — низко, хрипло — и этот звук взорвался где-то внутри меня, разлился расплавленным металлом.

«Моя!» — утверждал его поцелуй.

«Да! — отвечала я, — да, да, да!», каждым движением, каждым вздохом, каждым ударом сердца.

Его рубашка стала лишней и быстро исчезла, улетела куда-то в сторону. Под моими ладонями оказалась горячая кожа, упругие мышцы, и я не сдержала стона. Боже, как же давно я мечтала об этом. Хотела так, что сносило крышу, что руки дрожали, что дыхание сбивалось.

Его пальцы скользнули под край моей блузки, задели голую кожу — и я вздрогнула, выгнулась ему навстречу. Он замер на секунду, посмотрел мне в глаза — темным, полным желания взглядом — и медленно, невыносимо медленно стянул ткань вверх. Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи. Его взгляд скользнул по мне — жарко, осязаемо, как прикосновение, — и я почувствовала, как вспыхиваю под этим взглядом.

Остальная одежда исчезла в каком-то безумном танце — ткань шуршала, падая. Передвигаясь в сторону кровати, мы наткнулись на тумбочку, едва не упали следом за слетевшей одеждой и все же были не в силах оторваться друг от друга даже на секунду.

Я слышала его неровное дыхание у самого уха, чувствовала, как дрожат его руки, когда он касается меня. Желание между нами стало осязаемым — плотным, горячим, требовательным.

Он поднял меня — легко, будто я ничего не весила, — и мир на миг перевернулся. Мягко опустил на постель, и я утонула в прохладных простынях. Он навис надо мной — горячий, тяжелый, невыносимо желанный. Я обхватила его ногами, притянула ближе, и он застонал — так, что у меня по спине прошла дрожь.