Книга Сиа, страница 14 – Анюта Соколова

Напротив жандармерии я замедлила шаг. Улица, на которой располагалось солидное трёхэтажное здание, выглядела мирной и безлюдной. Никто не готовил сопротивление, не собирал отряды. И к лучшему: не будет бессмысленных жертв. Жандармское управление в Амьере старательно держало нейтралитет в конфликтах между людьми и сиа. Когда месяц назад из столицы прибыли военные, они с радостью уступили им власть. Военные же сразу показали, на чьей они стороне. Тот же капитан Верне даже не расследовал случаи жестокого обращения с сиа. «Мне ещё со скотиной разбираться недоставало!» — заявил он в ответ на жалобу о том, что проданные людям сиа заболевают и умирают через неделю-две.

У входа в жандармерию меня перехватила Ле-Ула. Без грубых полос ткани, скрывавших лицо и фигуру, она оказалась удивительной красавицей — рослая, словно человек, но сохранившая пластичность и грацию сиа.

— Ты не должна мешать, сестра. Вспомни, сколько мы вытерпели. Представь, что нас ожидало.

— Да, — ответила я.

— Это взрослые мужчины. Не женщины, не дети.

— Да.

— Подумай, сколько жизней будет спасено в итоге.

— Да, — в третий раз повторила я.

Ула вздохнула — совсем по-человечески:

— Люди безнаказанно творили такое, что порка кнутом по сравнению — ласка. Мы же не собираемся пытать и мучить.

— Просто убьёте, — закончила я. — Скажи, пожалуйста, вчера ты едва подбирала слова, а сегодня свободно говоришь на хитарском. Знание языка тоже дал Сиале?

— Сиале велик и могуществен, — Ле-Ула приложила ладони к вискам и развела руки. — Он может взять умение одного и передать всем, сделать общей память, наградить уникальным даром.

— Как целительство?

— И это тоже, — она внимательно посмотрела на меня. — Но почему ты спрашиваешь? Разве ты не чувствуешь изменений?

— Видимо, во мне слишком мало крови сиа, — грустно улыбнулась я.

— Не может быть! — горячо возразила Ле-Ула и без всякого перехода засвистела на родном языке.

Вероятно, она ожидала, что великий Сиале и мне подарил способность понимать чужую речь. Но, увы, свист и щелчки остались для меня свистом и щелчками.

— Не может быть, — уже не так уверенно произнесла Ле-Ула. — Ты такая же сестра, как и я, и Ле-Лин, и Ле-Ней, и… Почему же мы получили дар, а ты — нет?

— Наверное, я недостойна.

С виду я человек, росла среди людей, до двадцати трёх лет даже не подозревала о своём происхождении. Имя матери я взяла в знак протеста. От сиа мне достались только три сердца. Если бы не эта неоспоримая деталь, я не поверила бы письму отца: изложенная в нём история казалась взятой из дешёвого бульварного романа.

— Нет, тут что-то другое, — покачала головой Ле-Ула.

Она глубоко задумалась, а я воспользовалась её отрешённостью и ускользнула. Пост у входа в жандармерию пропустил меня без вопросов. Не представляю, когда сиа успели, но они перенесли в здание всё своё нехитрое имущество и припасы. Первый и второй этажи приспособили под жильё: полы в кабинетах застелили матрасами, личные вещи аккуратно сложили вдоль стен, малышей собрали в зале для совещаний, а лишние столы оттуда переставили в столовую.

Мне не препятствовали свободно ходить по зданию и заглядывать в комнаты, напротив, знакомые женщины радостно приветствовали меня, дети, особенно те, которых я лечила, подбегали и обнимали. Как никогда остро чувствовалось, что сиа — не люди. Люди праздновали бы победу, сиа деловито планировали дальнейшую жизнь.