Книга Путь. Книга первая, страница 140 – Анюта Соколова

– Гэсса, девочка, как хорошо! Проходи, милая, проходи!

Недавно Соркен отпраздновала своё стосорокалетие: восемьдесят прожитых Гэссой лет в сравнении с этим выглядели, естественно, возрастом почти детским.

– Я на минутку, – поспешила предупредить принцесса, но та протестующе замахала руками:

– И слышать не хочу! И так давно тебя не видела, с самого Обряда. У тебя дел невпроворот, и мне скучать не приходится. Пора-то, поди, урожайная. Бирот, Бирот! – крикнула она. – Гэсса пришла!

Крепкий плотный мужчина высунул голову в дверной проём, пробурчав при этом «славно» или что-то в этом духе. Гэсса не обиделась и не удивилась. Муж Соркен был в той же мере молчалив и нелюдим, насколько общительная и говорливая попалась ему жена. Вместе они составили странную, но неразлучную пару, знаменитую на весь Саор.

Соркен тем временем успела затащить Гэссу в комнату, придвинуть ей стул, оправить и без того ровно расстеленную скатерть с вышитыми узорами и подложить в вазу на столе спелые плоды приолги и такеш. Смотреть, как она двигается – проворная, быстрая, лёгкая, – доставляло принцессе удовольствие, хоть немного приглушающее тупую, ноющую боль. Принцесса перевела взгляд на окно, на нежные побеги орха, обвившие ажурную раму, на вечерний сад за ним – сад цветущий, ухоженный, плод неусыпных забот Бирота. Тот, по-своему тепло поприветствовав Гэссу, вернулся к прерванному занятию: он сортировал семена в соседней, смежной комнате, куда свободно проникал голос Соркен, ведущей беседу с мужем. Разговор их был своеобразен, когда на сотни быстрых фраз ответом служил один-единственный вздох или смешок. Но за долгие годы Соркен приноровилась к нраву Бирота, определяя его настроение по скрипу кресла под ним или кряхтению не хуже, чем если бы он разражался получасовыми тирадами.

Принцесса присела на краешек стула с высокой спинкой и в нерешительности глянула на хозяйку. Соркен сетовала на то, что спеш нынче оставляет желать лучшего, мелкий и зреет медленно, а ещё ветер сбивает и портит спелые плоды, впору Барьеры ставить и она уже попросила дочку, но та ни в какую без разрешения Орикена, тот же второй день колеблется и чего-то выжидает…

– Принц он вроде неплохой, да уверенности в нём нет, – в который раз вздохнула Соркен. – Без короля или Круга ни на что не отваживается, даже на такую мелочь. Будь на его месте Лекст – в два счёта бы разобрался, даром что под конец из ума выжил. А Орикен – и неглуп, и рассудителен, и серьёзен не по годам, да всё тянет и тянет. Чего тянуть-то? Дочка, слава Хранителю, не один такой Барьер – десяток поставит, сдержит и снимет без труда. К тому же момент сейчас удачный – на день пути никого вокруг. Скарэх испокон веков – леса, сады и поля, а тут и вовсе обезлюдел.

– Разве Лигр оставил родовое Гнездо? – удивилась Гэсса, припомнив странноватого пожилого тонха, соседа Соркен, упрямо доживающего четвёртый век в непривычном для этих разумных одиночестве.

– Правнучка его, Адэя, сошлась с Тиргом из Хома, – пояснила Соркен, – первая кладка у них. Лигра, по обычаю, попросили присутствовать. Он и рад-радёшенек, шутка ли – праправнука дождался. Вот Гнездо и опустело. Принц же всё медлит с ответом, а ветер всё пуще бушует. Скорей бы мальчики вернулись, что ли. Чует моё сердце, без них не видать мне разрешения.