Книга Ветер перемен, страница 51 – Анюта Соколова

– Слияние разных стихий ведёт к появлению редких даров, – задумчиво протянула Крэйль. – Кальвен Марвэйл придерживается теории, что будущее Скандье за универсальной магией. Все остальные, в том числе подобные мне, непредсказуемы и опасны.

– Я, конечно, могу ошибаться. Но не может ли Марвэйл сознательно утаивать какие-то факты о бездарности? Например, тревожась о будущем. Или ратуя за общее благо. Чем там ещё прикрываются фанатики?

– Почему бы нет? – усмехнулась Кэл. – Избавиться от всего, что выходит за рамки среднего уровня. Я – последний маг смерти. Магов истинного зрения в Скандье не рождалось больше двухсот лет, иллюзиями владеют пять человек. Подобных Ари наберётся с жалкий десяток, целителей около сотни. Чуть лучше дела́ обстоят со светом и тенью, но это слабенькие дары. О Разрушителях мы слышали только легенды. Если с Ульвэйном приключится беда, маги Хаоса ими и останутся.

– Любой универсал изначально слабее наделённого даром, – произнесла я заученную истину. – Он умеет немного лечить, немного воздействовать на материю, немного управлять стихией. Огненный – не сожжёт город, водный – не вызовет потоп. Кэл, но таким образом потихонечку мы утратим магию совсем! Ведь однажды так почти случилось – когда маги жизни и смерти совершенно обособились друг от друга! Понадобились Разрушители, чтобы вернуть людям мощь!

– О чём ты? – искренне удивилась Кэл.

Волнуясь и торопясь, я пересказала ей легенду. Кэл внимательно, без улыбки, слушала и опять до боли напомнила мне Лэя.

– Жизнь и смерть, – выдохнула она, когда я закончила, – как мы с Ари. И наш ребёнок, которого я изначально ненавидела за собственную слабость и неумение сказать «нет». Нелюбимый и никому не нужный.

– Он нужен мне! – я сорвалась на крик, наверно, впервые в этой жизни. Холодная и отстранённая? Да всё во мне кипело от злости, от страха и отчаяния, что я никогда его больше не увижу, не обниму, не приглажу мягкие светлые пряди! – Кэл, он мне дорог независимо от того, суждено мне с ним быть год или триста лет, наследник ли он Верховного, маг ли Хаоса или бездарный. Всё готова отдать – магию, жизнь – лишь бы узнать, что с ним ничего не случилось! Не за то, чтоб был рядом, а просто – чтобы был, понимаешь? Жил, дышал, улыбался…

Я вытерла тыльной стороной ладони злые слёзы и продолжила уже тише:

– Ты скажешь, что я его четвёртый день вижу и не знаю совсем. А мне и не надо – знать. Всё, что нужно, я в первый день поняла, наверно, потому и клятву дала, и Боги услышали.

– Ничего я не скажу, доченька, – Кэл подошла и обняла меня. Такая высоченная, что я уткнулась носом ей в живот. – Ничего не скажу. Когда я Ари увидела, подумала, что за ним пешком все Пески готова пройти, лишь бы позвал. Только меня он не звал, ребёнка заделал и в спальню дорогу забыл. А ты любима, и милость Богов с тобой.

– Ты же безбожница, – буркнула я.

– Чтобы вам двоим помочь, я готова поверить во всех Богов сразу, – горько усмехнулась Кэл, – повиниться прилюдно, по общей связи. Клятву дать…

– С сыном помиритесь, – вырвалось у меня. – Объясните ему… вот как мне. Он поймёт.

– Он меня ненавидит, – покачала головой Кэл. – Даже слушать не захочет. Я же изверг, у него кровь брала, исследования проводила. И «невесту» ему я навязала.

– По указке Старших? – задумалась я.