Книга Жрица, страница 71 – Анюта Соколова

Подавив всхлип, я продолжила:

– Всё это время я считала, что отец жив, а Вэшир добивается его освобождения. Бабушка моя к тому моменту ушла на Небеса, старые знакомые от меня отвернулись, друзья мужа вызывали отвращение, служащие молчали, новостные листки, как я теперь понимаю, старательно контролировались. Не знаю, на что уповал мой так называемый муж… На то, что продержит меня там вечно? В один прекрасный день мне надоело слышать уклончивые ответы: я вспомнила, что маг, и вскрыла сейф Вэшира. Жаль, эта умная мысль пришла мне в голову слишком поздно. Узнала я сразу три вещи: во-первых, приданое Карен Грэнш успешно перетекло к её супругу; во-вторых, отец перед смертью оставил мне прощальное письмо, где умолял о прощении; в-третьих, Росена Грэнша развеяли на второй день после ареста. Предлагая замужество, Вэшир прекрасно об этом знал. Не мог не знать, ведь он, главный свидетель против своего друга и учителя, присутствовал при казни.

Боль, сдерживаемая все семь лет, выплеснулась наружу. Вот я стою в кабинете Вэшира и читаю письмо отца, руки трясутся, строчки наползают друг на друга. Документы о передаче прав. Я – нищая. Старый новостной листок с описанием суда и казни… Зачем Вэшир хранил его?! Как доказательство своего предательства и лицемерия?

– Понимаешь, если бы у меня было время как-то это всё осмыслить, хоть немного… Но именно в эту минуту вошёл муж. На сейфе стояла защита, я об этом не подумала. А он забыл о том, что я – боевой маг первого уровня. И на самый страшный удар в моей жизни отреагирую единственно доступным образом. Я вспыхнула, сжигая себя, Вэшира и всё вокруг на сотню локтей. Очнулась я спустя несколько денниц в храме на другом конце Рагара, обгоревшая до костей, лишённая магии, беспомощная, безразличная ко всему. Дочь я потеряла, смысл жить – тоже. Айшет месяц не давала мне уйти окончательно, отпаивая отварами и убеждая не сдаваться. Мне не хотелось выздоравливать, у меня не было причин продлевать подобное жалкое существование. Но потихоньку я встала на ноги, начала помогать жрицам, прониклась благодарностью к Айшет и приняла служение. Храм стал единственным местом, где могла существовать уродина, в которую я превратилась. И то, от меня все отшатывались в ужасе, пока не привыкли… как ты отшатнулся в первый раз.

– Ты не уродина, – твёрдо возразил Шэрил. – Никогда ей не была. Если хочешь знать, я отшатнулся, испугавшись не твоего вида, а полотенца в твоих руках. Мне показалось, ты хочешь меня задушить, настолько свирепым было твоё лицо.

– Правда?.. – глупо спросила я.

– Я не умею врать, Карен. И что ещё я должен был подумать? Последнее, что я помнил, – ночной бой на вражеской территории. Ты точно не походила на целителя и уж тем более на асгэрку… Ты ни на кого не походила, Карен.

– Ладно. – Мне хотелось верить. – Теперь я буду дразнить храброго коммандера Рэнара тем, что его повергла в страх и ужас жрица с полотенцем.

Он улыбнулся. Так, словно мой рассказ вызвал в нём любые чувства, кроме ожидаемого презрения. И от этого я ощущала себя странно, непривычно, удивительно легко. Мне стало хорошо. От его улыбки, от тёплого взгляда, от присутствия рядом, от общего ощущения надёжности и доверия.

– До рассвета часа четыре. Ещё спать и спать. – Шэрил потянулся за подушкой.