Онлайн книга «Андэ. Огонь, свет, жизнь»
|
Самое смешное, что силу получает каждый в равной степени. Нет более или менее одарённых, все пользуются ей одинаково. Тот же Барт Мерт обладает всеми способностями коренных деонцев, потому и выглядит молодо. А встань господин Мерт в источник — точно так же своротил бы горы, конечно, если бы горы в Деоне остались. Немного неясным остаётся вопрос «обмена энергией». Сам термин встречается часто, но расшифровки нет. Ладно, это подождёт. Читаю про свои будущие таланты. Вроде всё просто. Если верить пособию, очень скоро я начну видеть потоки энергии, рассеянные в воздухе. Моя задача — перехватить такой поток, можно даже руками, и дальше поступать с ним в зависимости от того, что я хочу. Нужно переместиться — вспоминаю конкретное место, нужно создать материальную вещь — представляю её во всех подробностях. Правда, есть одна тонкость: для того, чтобы сотворить из воздуха машину, надо знать её строение с точностью до винтика, иначе получишь просто оболочку, которая ездить не будет, придётся на верёвочке возить. Так что деонцам, которые специализируются на воплощении сложных механизмов, приходится долго учиться, чтобы знать, из чего данные машины состоят. И первое время я ничего сложнее кружки или зубной щётки не создам, и то нужно очень стараться. Ещё интереснее момент с угадыванием возраста и считыванием эмоций. У каждого человека, деонца или аризца, существует неповторимая энергетическая оболочка. По ней легко узнать возраст, причём с точностью до месяца. В ней же отражаются сильные чувства — любовь, ненависть, гнев, жалость… Здесь я отрываюсь от текста, чтобы сморгнуть слезинку. Выходит, когда Дэйн говорил, что Вирт меня не любит, он это точно видел. И неважно, что я на взаимность не рассчитывала, всё равно грустно. Может, после моей мнимой смерти Вирт хотя бы погорюет? Бедная Лика, такая была… миленькая. Слово царапает. В груди возникает боль, нарастает, накатывает. В визокартинах героини часто восклицают: «Мне словно кол вонзили в сердце!» Я честно пыталась представить, как это — засадить в тело здоровенную палку. Не получалось, не хватало фантазии. А сейчас понимаю — вот оно как! Больно, больно, очень больно… Кажется, в мою грудь на самом деле воткнули что-то острое. Расстёгиваю блузку, рассматриваю кожу — нет, чисто. Хочу подойти к зеркалу, встаю с кровати, но боль усиливается, становится невыносимой. Это последствия перестройки? Нет, Дэйн предупредил бы меня. Дэйн! Он должен помочь! Откинуть запор на двери — дело нескольких секунд. Над кроватью Дэйна неяркий свет, и я сразу понимаю: что-то не так. Одеяло сброшено на пол, подушки неизвестно где, простыня сбита в узел. Дэйн корчится, словно раздавленная гусеница. Глаза закрыты, из-под ресниц текут слёзы, нижняя губа закушена до кровавых капель. Пальцы яростно рвут кожу, будто он старается выдрать из груди тот самый кол. — Дэйн! Не слышит. Страх за него приглушает собственную боль. Залезаю на кровать, перехватываю и пытаюсь удержать его руки. Разодранная кожа свисает лоскутами, всё вокруг вымазано в крови. Я никогда не видела кровь в таких количествах, одна-две капли для анализов не в счёт. Страшнее вида только запах — железистый, тошнотворный. Сейчас как грохнусь в обморок, то-то весело будет. — Дэйн, очнись, пожалуйста! |