Книга Андэ. Огонь, свет, жизнь, страница 36 – Анюта Соколова

— Если не любишь кашу, зачем её выбрал?

— Она полезная. Я просто есть не хочу.

— Вчера не хотел, сегодня не хочешь. У тебя вообще нет аппетита?

— По ночам я переношусь на ферму и пью кровь животных, — огрызается он.

— Врёшь.

Злой взгляд.

— Лика, не нарывайся.

— Я даже не начинала. Но ты же понимал, что приводишь в дом женщину, которая теперь вынуждена с тобой жить бок о бок, поневоле общаться и задавать вопросы. Или ты надеялся, что я буду бессловесной тварью?

— Было бы неплохо.

— Не мечтай, — разочаровываю его я.

— У меня плохое настроение.

— А оно у тебя бывает другим?

Он выскребает тарелку из-под каши, залпом выпивает взвар.

— Чего ты хочешь?

— Обсудить свою великую миссию по спасению Деона. Плана у тебя нет, так я полагаю. Ты услышал откровение Анды, нашёл чужую новобрачную и, не спрашивая согласия, превратил в деонку. Заметь, я беспристрастно перечисляю факты. Что дальше, Дэйн? Я живу в твоём замке, со временем осваиваю силу — и? Это всё?

— Ты можешь предложить что-то ещё?

— Пошевелить мозгами. Анда сказал сегодня: «Помоги, дитя, освободи меня». Что он имел в виду?

Ошарашенный взгляд.

— Как ты сказала?

— Не я, а ваш бог. «Помоги…»

— Поддержи! — перебивает он. — «Ани́рэн»!

— Правильно, «анирэн» — помоги. «Анирэн, дэ́нне. Турэ́сар ми́а». Анда говорит на высоком диалекте. Ты забыл свой язык, адэн Деона?

Пауза и осторожное:

— Лика, а как ты переведёшь: «Тáрэ инэрэ орэ́нар дэй»?

— Далёкая суженая изменит мир.

— Это тоже на высоком языке?

— Ты издеваешься?! — вспыхиваю я. — Кто из нас коренной деонец?!

— Мне не приходило в голову, что это диалект. И сегодняшнее откровение Анды я слышал как «поддержи, выбери меня». Турэс — это выбор, а дэнне — малыш.

— Не малыш, а дитя.

Дэйн глубоко задумывается.

— Вот уже два века все откровения Анды начинаются с анирэн. Вторая фраза меняется. Чаще всего повторяются «разрушь» и «уничтожь».

— «Выпусти» и «устрани», — перевожу с высокого диалекта. — Дэйн, неужели в Деоне так мало людей удостаиваются аудиенции у адэна?

Искреннее недоумение в золотых глазах вынуждает меня пояснить:

— Высокий язык же создан исключительно для того, чтобы общаться с тобой!

— Не со мной, — краешек губ изгибается с досады. — Диалект — это язык жрецов, на нём они говорили с Андой. Кроме них язык знал лишь адэн Деона. Все жрецы погибли в день Перелома.

— А ты плохо его учил?

— Да, — легко соглашается он.

— Получается, вы неправильно понимали Анду. Неужели никому не показалось странным, что в откровениях бога нет смысла?

— Совет Домов придерживается теории, что Анда говорит об источниках силы. Как-то пробовали их уничтожить. Засы́пать землёй, завалить камнями, выкопать яму и залить бетоном. Но это невозможно, сила всё равно вырывается наружу. По-твоему, в «освободи», «выпусти» и «устрани» смысла больше?

— Допустим, это иносказание. Нужно высвободить дух, освободиться от низменных страстей или устранить причину, которая привела к Перелому. А это может быть что угодно, даже конкретный человек. Например, ты.

— Давай меня придушим и посмотрим — вдруг сработает, — иронизирует он с совершенно серьёзным лицом.

— Не искушай. Твоя тощая шея и так на это напрашивается.

— Поможешь Деону — души, обещаю не сопротивляться.

— Отличный стимул, — хмыкаю я. — Но кроме шуток: нужно же что-то делать, Дэйн. Я не спасу мир, сидя в твоём замке и читая книжки.