Книга Андэ. Огонь, свет, жизнь, страница 74 – Анюта Соколова

Мужественный кивок.

— Похвальная честность. Поправьте меня, если в чём-то ошибаюсь. Перелом Деон принял как наказание бога, боролся с последствиями, но о причинах не задумывался. Двести лет откровениям Анды не придавали особого значения, поскольку в них не содержалось ничего конкретного или полезного. Проводники превратились в некий знак статуса Дома, вроде похвальной грамоты — можно в рамочку вставить и перед знакомыми хвастаться. За два века ваш бог значительно ослабел, уровень энергии постоянно снижается, рождаемость падает, из пятнадцати городов осталось девять, и те выживают с трудом. Совет Домов смирился с тем, что Деон медленно гибнет, пути к спасению никто не ищет, и даже последнее более-менее внятное пророчество предпочёл оставить без внимания, потому что боится утратить то, что ещё осталось. Я ничего не упустила?

С каждой фразой Солн всё ниже опускает голову.

— Но вы, истинные проводники, достойнейшие из достойных, избранники, отмеченные милостью Анды, вы что-то делаете? Собираетесь вместе, за руки там держитесь, чтобы усилить восприимчивость? Или ночуете в последнем уцелевшем храме — вдруг Анде так легче до вас достучаться? Хоть что-нибудь, кроме показательного отвращения к Дэйну, который поверил в пророчество? Решился привести в Деон тарэ инэрэ?

— Нет, — вдруг возражает Солн. — За последнее никто не посмеет упрекнуть. Ты — воля Анды, не нам судить бога.

— Значит, в остальном я права. Вы бесполезное украшение — все, кроме Дэйна. Если Деон и возродится, то лишь благодаря ему. Сунэ.

Жаль, что перемещения не позволяют напоследок громко хлопнуть дверью.

* * *

Переноситься обратно нужно так же, в два этапа: сначала до переходной комнаты и только потом дальше, иначе защита из замка не выпустит. Хорошо, что на меня это правило не распространяется, можно прыгать сразу к себе. Моя комната воспринимается почти родной, что там — я к своей квартире в Аризе не испытывала таких тёплых чувств. А ведь тут по меркам Деона очень скромно — ни парчи, ни позолоты, ни антикварной мебели или безделушек. Вся пышность исключительно внизу, в парадных залах замка. Комнаты на последнем этаже совсем не соответствуют статусу адэна, спальня Дэйна меньше прихожей Солна. Зато здесь уютно: нет ощущения, что ты крохотная букашка, затерявшаяся в музее.

Дэйна я нахожу по его энергии. В пособии утверждалось, что это просто, но я чуть не теряюсь в паутине потоков. Справляюсь лишь потому, что среди бледно-жёлтых и охристых линий алый цвет выделяется ярким пятном. Дэйн в кабинете, сидит за столом, проверяет какие-то бумаги, что-то правит, вычёркивает, хмурится. Подхожу сзади и, прежде чем он поднимет голову, утыкаюсь носом ему в макушку.

— Лика? — Дэйн неподвижно замирает. — Что-то не так?

Всё не так, адэн Деона. С твоим миром, с твоим богом, с людьми, которые тебя ненавидят. Даже с твоей андэ, что боится тебе признаться в новой связи между вами.

— Дэйн, а в Деоне есть историки? — отрываюсь, но напоследок ласково глажу косу, сплетённую из прядей цвета пламени.

— В том понимании, которое вкладываешь ты, нет. Разумеется, до Перелома они были, потом это стало роскошью — изучать далёкое прошлое. Книги пишутся и издаются, хотя не в том количестве, что раньше. В основном этим занимаются главы Домов — не лично, разумеется, а поддерживая авторов. Труд о Переломе, который ты читала ночью, появился благодаря Шэрникайс, она очень этим гордится.