Книга Ее имя ярость, страница 10 – Эмили Варга

– Я предпочитаю удостовериться, прежде чем делать предположения и выставлять себя дурачиной, – сказал он, задрав нос. – У тебя, похоже, с этим проблем нет.

Я резко вдохнула. Этот разодетый индюк только что назвал меня дурачиной?

Он выпятил грудь колесом, как птица-переросток, и уставился на меня сверху вниз:

– Ты явно понятия не имеешь, кто я такой.

Я невольно фыркнула. У этого мальчишки едва пробивались волоски на подбородке, и он пытался командовать мной?

– Я прекрасно знаю, кто ты. К сожалению. Если ты пришел за мечом для нового императора, то его изготавливает мой отец.

У него отвисла челюсть, и я одарила его довольной ухмылкой.

– Я послан самим императором, а ты все равно так со мной разговариваешь?

– Оглянись вокруг. – Я указала на свою маленькую деревушку на краю гор с глинобитными домиками, вросшими в склон горы, словно снежинки, на краю территории, где все северные племена были вынуждены подчиниться императору.

Хоть наша деревушка и находится всего в дне езды от города, в котором император основал свой новый двор, ее жители не так уж безропотны. Ни на кого в этой деревне власть императора Вахида не произведет впечатления. Этих людей беспокоят налетчики, которые нападают на их семьи, людей интересует свобода от навязанных столицей законов и возможность торговать и зарабатывать, обменивая товары в городе. Ни один житель деревни не обратил бы внимания на славного жеребца этого мальчишки – разве что для того, чтобы украсть его в отместку императору. Нас больше беспокоили горные мародеры и суровая зима, уничтожающая урожай абрикосов в долине.

Я бросила косой взгляд на коня мальчишки, на котором красовалась золотая эмблема императора Вахида – контур цветка зораата, венчающий его седло.

– Эти люди поддерживали короля. Он защищал их. Тебе здесь поклоняться не будут, если ты пришел за этим.

– И тем не менее, если твой отец кузнец, он уже согласился изготовить меч для императора. – Он вздернул подбородок.

От ярости у меня перехватило дыхание. Я поджала губы:

– Ему дорога голова.

– А тебе, очевидно, нет.

Я стала рассматривать свои ногти, стараясь казаться спокойной:

– Моя голова мне дорога, просто я знаю, в чьей власти меня ее лишить. Точно не в твоей.

Его рука метнулась к ножнам на поясе, словно он хотел доказать, что я ошибаюсь, и вытащила из них изогнутый скимитар. Лишь увидев простую рукоять, я поняла, что этот меч определенно был изготовлен не моим отцом. Наши были прочными, надежными и с замысловатой резьбой. Мой отец гордился рукоятями, украшенными в стиле кофтгари^[7], и навершиями из верблюжьей кости, которые обычно изготавливал сам.

Но я с детства имела дело с ножами, и, как правило, верх одерживал тот, у кого нож уже был в руках. Мой сверкнул на солнце еще до того, как этот мальчишка успел выхватить свой, и он поднял руки, когда я направила на него свой обоюдоострый тальвар^[8] – поднесла самой острой стороной к его горлу.

– На твоем месте я бы не стала, – спокойно сказала я, не потрудившись скрыть в голосе улыбку.

– Это государственная измена! – выплюнул он, и я не могла не увидеть вспышку огня в его темно-золотых глазах. Похоже, этот смазливый мальчишка все же обладал силой духа.

– Дания! – прокричал голос с другого конца двора.

Я мысленно застонала, когда по тропинке к нам подошел мой отец. Он поклонился мальчишке, который был младше его по меньшей мере на двадцать лет, и мне захотелось закричать. Мне захотелось концом своего меча дернуть его голову наверх и сказать, чтобы он больше никогда не кланялся лакеям императора.