Книга Ее имя ярость, страница 133 – Эмили Варга

По моим рукам побежали мурашки от того, насколько честным он был со мной.

– Хуже? – Я выдохнула это слово, не желая прерывать его речь.

– Он стал рабом своей жажды магии, – с горечью сказал Мазин. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но передумал. Затем его взгляд смягчился. – Но я не хочу сегодня обсуждать его с тобой.

А я хочу. Мне нужно было, чтобы разговор о Вахиде продолжался. Если я смогу разговорить Мазина, возможно, он раскроет больше секретов императора.

– Мы здесь по его воле, не так ли? Кажется, уместно обсуждать его.

– Даже если мы будем оскорблять человека в его собственном доме?

Я выгнула бровь:

– А это его дом?

Мазин резко втянул воздух сквозь зубы, и я почувствовала прилив ликования в груди. Даже я понимала, что это уже слишком. Я почти прямым текстом назвала Вахида узурпатором.

– Это его дом, если хочешь сохранить голову на плечах.

– Я всегда слегка недооценивала свою голову.

– Зря, она очень красивая.

Я искоса взглянула на него, и мое сердце дрогнуло. Но, опять же, мне пришлось напомнить себе, что он говорил не обо мне, а о другой девушке.

– Ты флиртуешь со мной, говоря об обезглавливании?

Его глаза загорелись.

– Я не могу представить себе никого, кто хоть на секунду счел бы это флиртом.

– И все же после нашего поцелуя это единственное, о чем я могу думать.

Мы не виделись с тех пор, как поцеловались, и я рискнула упомянуть это. Я сжала пальцы, удерживая себя от того, чтобы поднять руку и коснуться своих губ, и не позволяя себе думать о том, как он прижимался к моим губам. Не к моим. Санайи.

Мазин выпрямился, на его лице промелькнуло беспокойство. Я зашла слишком далеко?

– Я тоже об этом думаю, – признался он, словно через силу.

Я мысленно улыбнулась. Если он думал о Санайе, значит, я была на шаг ближе к тому, чтобы завладеть его сердцем. А я очень этого хотела. Я хотела почувствовать, как оно бьется в моей руке, почувствовать его любовь, его эмоции, его доверие – а затем разбить все это вдребезги.

– И тем не менее мы стоим и обсуждаем казни, в то время как могли бы делать то, чего на самом деле оба хотим.

У Мазина отвисла челюсть, и он удивленно рассмеялся – гортанным, глубоким смехом, вырвавшимся из его груди. Я закрыла глаза и на секунду снова оказалась там, где мы были раньше, – на тренировочном поле, где его смех эхом разносился по горам, согревая меня изнутри, будто огнем.

– Ты не перестаешь удивлять меня, Санайя.

– По крайней мере, со мной никогда не бывает скучно.

– Да уж. Никогда. – Он снова издал смешок и посмотрел на меня. – Я хочу тебе кое-что показать. Пойдешь со мной?

Он протянул мне руку, и я уставилась на нее, на мозоли, такие же знакомые, как мои собственные, на длинные пальцы, идеально подходящие для того, чтобы сжимать рукоять меча или переплетаться с моими. Я вложила свою руку в перчатке в его, и он крепко сжал ее, как будто мы уже были вместе, как будто он вел меня на тайную встречу, как будто я не собиралась обманывать его, как он обманывал меня.

Ранее

– Дани, могу я кое-что тебе показать?

Я посмотрела на серьезное лицо Маза, затем на его протянутую руку и нахмурилась:

– Это уловка, чтобы вернуть мое расположение после того, как я нанесла тебе сокрушительное поражение на тренировочном поле?

Он рассмеялся, и звук его смеха был более глубоким, чем я помнила.