Книга Жестокая жажда, страница 17 – Анжела Монтойя

На пятый день путешествия Фернанда выбежала из гостиницы, куда они заселились, расчесывая кожу и негодуя из-за клопов, которых обнаружила под кроватью. Она обвиняла Лало в их невзгодах, во всех несчастьях в ее жизни, как и положено сестрам и братьям, вынужденным бежать от мстительных вампиров. Он помчался за ней, позабыв, кто он и что он, и обнаружил над головой безоблачное небо. И уже спустя несколько минут его плоть запузырилась и начала лопаться, сочась гноем. По ощущениям казалось, будто его внутренности сварили. Боль была невыносимой. А сочащиеся волдыри испортили его идеально выглаженную одежду.

Из своих исследований Лало почерпнул, что может быстро исцелиться, отведав человеческой крови. Но он отказывался так поступать. Ему была невыносима сама мысль о том, чтобы заглянуть в чьи-то самые сокровенные помыслы, пробираться сквозь воспоминания и красть чужую жизнь. Поэтому он старался охотиться на животных, которые попадались по пути, – просто тогда исцеление занимало гораздо больше времени. Но от того, что он не получал необходимой пищи, его кожа становилась липкой, а кости – хрупкими.

– Почему ты выглядишь таким несчастным? – спросила Фернанда на особенно длинном отрезке пустынной дороги. Она выпрямилась. – Тебя все еще мучит жажда?

Лало прислонился пылающим лбом к прохладному оконному стеклу.

– Смертельно. Ужасно. Невыносимо.

– Но ты только недавно поймал кролика.

Он поморщился. Предпочел бы, чтобы ему об этом не напоминали.

– Чтобы насытиться, мне нужна человеческая кровь, Фернанда. Вот как это работает. Я тебе уже сто раз повторял. – Фернанда вообще не отличалась внимательностью, а с братом становилась еще более рассеянной. Лало вздохнул. – Если жаждущие в конце концов не поглощают человеческую жизнь, то начинают умирать по-настоящему. А умирать чертовски больно.

– Тогда тебе необходимо найти человека, который добровольно согласится…

– Нет, – твердо отрезал Лало. – Когда пьем кровь людей, мы отнимаем у них часть жизни, помнишь? Каждая выпитая мной унция способна украсть у них дни или недели, и я не стану этого делать.

В его ушах все еще стояли крики тех, на кого он напал в кантине, когда жажда крови взяла верх. Он чувствовал страх людей и слышал шипение вампиров, пытавшихся отбиться от него. От одного воспоминания Лало затошнило. И все же он отчаянно желал большего. Пронзающая его вены жажда напоминала паразита, корчащегося где-то глубоко внутри. Он когтями впивался в сознание. Опалял горло. Убеждал сдаться. Но Лало не мог этого допустить. Он знал: если поддастся, то Фернанда может навсегда лишиться брата.

Однако питаться животными долго не получится. По расчетам Лало и исходя из записей другого вампира, сопротивлявшегося жажде, у него оставалось меньше месяца, прежде чем тело сдастся и он станет настоящим монстром, как и предсказывала Марисела.

Отвернувшись от Фернанды, Лало уставился в маленькое окно. И тотчас выпрямился. Сквозь редкие просветы между деревьями показалась обширная долина. Открытое пространство занимали маленькие саманные домики, из их окон струился теплый свет. В центре долины виднелось пуэбло, состоящее из приземистых зданий и нескольких более крупных построек. Одной из них, скорее всего, была церковь. Ратуша. А возможно, и школа. Лало нахмурился. Все пуэбло окружало высокое ограждение из массивного камня.