Книга Джентльмен на золотом дублоне - Клад, страница 104 – Татьяна Ренсинк

– Ты, – опустила взгляд Анхелика.

Казалось, когда-то жившие в ней мечты о счастье с любимым, который бы её не отпускал, ласкал и хотел бы быть с ней всегда, – сбывались.

– Кстати, у меня появилась идея, как отнять у того петуха твой дублон, – сообщил довольный Элиас, прижав Анхелику смелее в свои объятия, и одарил её, удивлённую, поцелуем в губы. – Да, да. Этот Морено же где-то здесь, сказал Рико?

– Да, он всё пытается остаться в женихах Элене. Ведь она так богата. А Морено дублон не возвращает из принципа. Выследил, видать, что я её подруга, дублон как-то усмотрел, подслушал наши беседы, – пожала плечами Анхелика, и снова её губы получили сладостный подарок: ласку поцелуя. – И что же... ты... придумал?...

– Мы заманим его в прекрасную ловушку, а там он уже сам отдаст дублон. Ты можешь, если хочешь, переодеться в ту нищенку, какой была. Грязной, страшной, вонючей, – улыбался игриво Элиас.

– Вам, погляжу, нравятся именно такие! – шутливо раскрыла Анхелика глаза шире.

– Тебе, – поправил он её.

– Да,... тебе, – смутилась она и снова попала в плен поцелуя, но уже долгого и опять жаркого.

После, соприкоснувшись лбами, ловя воздух губами, ещё горячими и ощущающими вкус страсти и любви, оба молчали. То закрывая глаза от наслаждения быть вместе, то открывая, Анхелика вновь упёрлась руками в грудь Элиаса. Он не отпускал из объятий. Наоборот, сжал кусочек платья на талии, давая понять, что не позволить не только убежать, но и освободиться...

– А я сама себе клялась, что... ты у меня ещё попляшешь, – вымолвила Анхелика, глядя в сторону, и посмотрела в глаза сразу заулыбавшегося Элиаса:

– Так я и поплясал, но... с тобой вместе.

Оба рассмеялись. Радость цвела в них и от счастья быть вместе, и от тех воспоминаний, которые уже нажили. Элиас немедленно собрал букет из полевых цветов и вручил его любимой. Оба снова одарили друг друга ласкою поцелуя и обратили внимание на неожиданно и несмело подошедшего к ним господина.

Он был одет в тёмно-коричневый строгий фрак и чёрные, немного свободные штаны, из-под которых виднелась до блеска начищенная чёрная обувь. Этот мужчина, на вид лет тридцати, с несмелым взглядом, с гладко причёсанными назад волосами казался состоятельным. Его аккуратность и вежливость вселяли доверие, и Элиас с Анхеликой кивнули в приветствие.

Господин выполнил небольшой поклон и спросил на английском, могут ли они ему помочь. Элиас поддержал беседу, понимая, что перед ними стоит иностранец, и поинтересовался:

– Какая помощь вам требуется? Кто вы?

– Я пишу свет. Мой знакомый называет это фотограф*. Мы изучаем, как сделать так, чтобы увековечить картины жизни, – рассказал он и предложил. – Не хотите попробовать увековечить себя молодыми и любящими?

– Хотим, и мы сделаем это так и так, – смотрел Элиас на тепло улыбающуюся в ответ Анхелику.

Они согласились сыграть роль в пробном снимке для изучающего искусство фотографирования господина. Тот пригласил их пройти к повозке, которая ждала у дороги.

Он прибыл в этой повозке, а, увидев Элиаса и Анхелику, сразу решил предложить сфотографироваться. И теперь, достав из повозки штатив, на который поставил крупный ящик с крышкой, сказал:

– Сюда не попадает свет, – нежно похлопал он ладонью по ящику. – Здесь, внутри, много зеркал, которые встроены так, что с помощью их я создать могу картину из вас.