Книга Джентльмен на золотом дублоне - Клад, страница 63 – Татьяна Ренсинк

- Не жалейте меня, - выдала сквозь слёзы Анхелика.

- Увы, поздно... Жалею, - ответил нежно он.

- Мне не поможет ваша жалость, - толкнула она его в грудь и сделала шаг назад, упёршись в угол.

Она смахнула слёзы и упрямо приняла гордый вид. Неприступность — вот что должен был увидеть Элиас. Но он видел всё иначе. Теперь всё было иначе. Он испытывал жалость, он признавался себе в этом, но было здесь ещё что-то, что не давало покоя. Эту девушку, избитую судьбой и пытающуюся не сорваться с обрыва чести, не пасть в поток жестокой реки и не стать павшей или утонувшей безвозвратно, хотелось держать в руках и пронести хотя бы немного по жизни так, чтобы она испытала истинное счастье. Именно счастья хотел он для неё.

Элиас помотал головой, не находя нужных слов, и всё, что вылетело из его уст, было нежное:

- Анхелика...

Он резко схватил её, не давая даже попытаться вырваться, и держал в своих объятиях, пока она всё же старалась не плакать, но слёзы текли рекой:

- Я же вонючая, а вы обнимаете,... пачкаетесь...

- Пачкаюсь?! - обвив руками вокруг талии, так Элиас и прижал её плотно к себе. - Ты ведь не всегда так жила. Расскажи.

- Вам охота поиграть со мной, - посмотрела она строго. - Моряки голодные до женщин. Я в этой игре в любом случае проиграю, силой или нет.

- О чём ты, - не соглашался Элиас.

Он помотал головой, долго смотрел в глаза, словно читал мысли Анхелики, уставившейся с видимой гордостью и обидой. Она не двигалась в его руках, будто пойманная птица. Будто было уже всё равно, что данный охотник теперь с нею сделает.

- Погоди, - Элиас убрал руки и отступил. - Я сейчас...

Он скрылся за другой дверью, оставив ту открытой. Там было светло. Видимо, фонари ещё не были потушены. Что находилось в той комнате — Анхелика не знала, но догадывалась: уборная. Как и в каюте Константина.

Услышав, что Элиас что-то двигал, потом что-то куда-то ставил, Анхелика медленно подошла и остановилась на пороге. Перед ней предстало вполне просторное помещение, напоминающее такое же, как было в уборной у Элены: большая чистая ванна, на столике у которой красовалось несколько бутылочек с ароматными маслами. На крюке в стене висело чистое льняное полотенце, а на стенах по картине красиво изображённых пейзажей.

- Ты сможешь мыться здесь, гальюн здесь же, - указал на ширму в стороне Элиас, и Анхелика поняла, что там. - Но гораздо удобнее и не на носу корабля, куда идти далеко и где опасно.

- Почему опасно? - удивилась она.

- Смыть может. А заметят ли тебя, если за борт упадёшь, не гарантирую. Гибель неизбежная, - пояснил Элиас.

- Ну и ладно, кому я нужна, - усмехнулась невольно Анхелика, и Элиас промолчал, но взгляд был строгим.

- Здесь ванна, - сказал он, выдержав паузу. - Воду таскаю с камбуза тазами, но успеваю помыться той немалой тёплой водой. Всё не ледяная. Удобств нынче на кораблях всё больше и пассажиров тоже. Всё же и женщин с детьми перевозят часто.

- А как же вынесла жизнь на корабле ваша бабушка? - вспомнила Анхелика.

Элиас сразу тепло улыбнулся:

- Ах, Константин рассказал. Она долго скрывалась в одежде мальчишки. Служила пороховой обезьяной. Так в то время называли юнгу. Всю грязную работу делала, но её раскрыли друзья моего деда. Потом тайком скрывали её, ведь у них категорически запрещено было приводить женщин на корабль. Показать обратное боялись, не смогут, а наказания придуманы в то время были жестокие, - пожал плечами он. - Захочешь, почитаешь журнал моего деда. Там он о многом рассказал*.