Книга Моя герилья, страница 2 – Татьяна Ренсинк

И так, известный французский историк-испанист Жан-Рене Эме не без основания писал: «Ещё больше, чем его генералы, Наполеон является излюбленной мишенью для множества авторов памфлетов и стихов, в которых сочетались политические соображения и оскорбления. Император, и только он, в конечном счёте, становится ответственным за все беды...»

Наполеон же говорил, что открывает душу, что скрывать ему нечего: «Я хотел облегчить бедствия этой страны; я ошибся. Если бы я последовал своему первому побуждению, я отослал бы короля и его сына домой. Испания была бы сейчас у моих ног. Меня обманули, или, вернее, события обманули всякую человеческую предусмотрительность...» - рассказывал он. - «Я смотрю на вещи с большой высоты, и я слишком хорошо чувствую мою силу, чтобы унижаться до подобных интриг, недостойных меня; я действую более откровенно. Пожалуй с большим основанием меня можно упрекнуть в том, что я провожу свою политику так, как потоки прокладывают своё русло...»

Наполеон верил в успех и шёл вперёд, отдавая право потомкам судить его. И хотя у него было впереди ещё множество успехов, первая ошибка, роковая ошибка, произошла именно весной 1808 года. Именно тогда, когда Наполеон решит воспользоваться противостоянием короля Испании и его сына, когда сместит обоих и назначит на их место властвовать над Испанией своего брата Жозефа.

Это-то и разожгло войну против всего испанского народа, где французы будут обречены на поражение. После этого, по примеру испанцев противостоять смогут и Россия, и Пруссия...

Вновь обратившись к мнению известного французского историка-испаниста Жана-Рене Эме, можно согласиться, что случившееся «не вписывается в традицию враждебности между Францией и Испанией». Вот уже много лет в Мадриде правили Бурбоны. Они принесли в Испанию французский язык, одежду, архитектуру и музыку, кухню и дружественные отношения с самой Францией. Не смотря на временные охлаждения и проявлявшиеся противоречия, развивались те отношения мирно,... взаимовыгодно...

И всё равно, подобное «офранцуживание» затронуло лишь немногочисленную элиту испанского общества. Как бы ни сильно было влияние Франции, испанцы не желали терять «своё», сохраняя национальное, испанское начало. Оно проявлялось даже в увлечении испанской знати «плебейскими» развлечениями: корридой, фанданго, фламенко.

Как отметил Жан-Рене Эме, «испанец, говоривший в начале XIX в. и одевавшийся на французский манер, не обязан любезно встречать французскую солдатню, которая в 1808 г. захватывает и грабит испанскую землю, разрушая таким образом идеальный образ Франции. Кроме того, Франция 1808 г. уже не очень похожа на Францию 1750 г., 1792 г. или 1802 г.»...

Действительно, французская революция разделила испанских «офранцуженных» на сторонников и противников новой Франции. Тут и началось мародёрство, насилия и издевательства над женщинами, пленными, священниками. Происходили ужасные пытки, публичные казни, и везде можно было видеть не захороненные трупы. Лютая ненависть между французами и испанцами только росла, заставляя измываться, осквернять тело даже мёртвого человека...

Обо всём этом осталось множество воспоминаний, статей из газет не только испанцев, но и самих французов, где рассказывают, как, например, французы постоянно совершали грабежи, поджоги, насиловали и убивали. Французское командование было всем происходящим не довольно и пыталось сдерживать «беспорядки», но все усилия оказались тщетны.