Книга Хорошая примета, страница 4 – Катя Матуш

В детстве я болела куда чаще, чем всем бы того хотелось, и никто не мог понять, что провоцирует эти недуги, пока однажды Олег не застукал Соседушку рядом с моей кроваткой. Тот сториз в свет так и не вышел, а мы наконец-то разобрались, откуда у меня то язвочка на ножке, то лысина, и почему обереги не спасают. Еще и мамины суеверия наложились, ведь если бы она так свято не верила, что всему миру есть дело до ее дочери, ни одна зараза бы ко мне не прилипла!

Сглазить маленького ребенка легко и без злого умысла, понятно, что Дедушка такой цели не преследовал, но когда тот канал удалили, и мои фотографии пропали из ленты, все прошло само собой. Все, кроме привычки обвешивать меня оберегами, из-за чего я до сих пор страдаю! Фотографирование членов семьи теперь под строжайшим запретом, но зато полстраны уже знает в этой квартире каждый угол и каждую семейную сплетню, потому что спустя десять лет Дедушка-Соседушка завел себе новый блог.

Мы с Треней уставились в окно, ожидая, когда мохнатому наскучит слушать тишину и он свалит на кухню к плите, где такой дворец себе отгрохал, что Царевна Любава обзавидуется.

– И не выгонишь же… – шепнул брат.

Я уперлась лбом в стекло. Солнце уже зашло, снежинки сыпались на дорогу, пряча за белоснежным настилом трещины асфальта, и я вновь подумала о скатертях. На кровати валялось смятое полотно итоговой практической работы, которое не терпелось сжечь, ведь стелить такое на стол – все равно что дом проклясть. «Отлично» мне за нее скрепя сердце поставили, но по вздернутым бровям преподавателей было понятно, что они чуют в ней недобрые кощуны^[1]и без моих красных глаз. За такую халтуру впору отправлять на пересдачу, но кто эту молодежь знает – может, сердце очень не вовремя разбили?

За обереги нужно браться в тишине внешней и внутренней, душу вкладывать, однако жизнь не особенно подстраивается под сессии, так что на первый раз мне дали поблажку. Концентрации и самоконтролю посвящено немало академических часов, ведь ты создаешь обереги не для себя, а значит, и думать надо не о своей жизни, а о пользе для окружающих. Радует только, что дипломная работа не предусматривает шитье ковра. Этому учат в техникумах, наше дело – контроль изделия, а с чутьем у меня все было отлично независимо от настроения.

Я с начальной школы хотела поступить на кафедру декоративно-прикладного искусства и народного промысла, и меня взяли туда с распростертыми объятиями, в частности благодаря олимпиадам, где мои рушники^[2]всегда занимали первые места: спасибо маме и нашему домовому, шитье я расшифровывала с полувзгляда, а кривые стежки могла определять с закрытыми глазами одним пальцем на ощупь.

Специализация в наше время редкая, а если учесть группу символогии, которая в этом году вообще могла не набраться, и вовсе подарок судьбы. По крайней мере, так мне когда-то казалось.

В детстве меня было не оторвать от иглы. Третьяк, Дан и Олег ходили расшитые с головы до пят, потому что Милослава рукодельница «коих свет еще не видывал». Мне тогда казалось, без оберегов даже в туалет выйти опасно, и только ближе к тринадцати вера пошатнулась. Одноклассники зачастую единственным Зничом^[3]на рюкзаке обходились, чтобы пятерку на контрольной получить, и зачем я все обложки себе расшила, им было непонятно – отсюда издевки, насмешки, модные шмотки за домашнюю работу и чуть не убившее меня ОРВИ.