Книга Воля владыки. В твоем сердце, страница 62 – Рия Радовская

Лин спала, повернувшись к нему лицом и на удивление крепко ухватив за колено. Будто даже во сне хотела быть уверена, что он рядом. «Собственница», — с незнакомым удовлетворением и подозрительной нежностью подумал Асир, осторожно переворачиваясь на бок так, чтобы и колено раньше времени не отобрать — ладно уж, пусть будет временно завоеванным трофеем — и саму Лин пока не разбудить. Оперся на локоть, приподнимаясь и с интересом рассматривая удивительно умиротворенное лицо. Темные ресницы, легкий румянец на едва тронутых загаром щеках, мягкий изгиб губ. И сразу захотелось прижаться к ним своими, напористо смять или ласково огладить языком. Почувствовать, как даже во сне эти губы откликаются, сразу раскрываясь навстречу. Почувствовать, а потом мягко толкнуть на спину и накрыть собой. И сразу войти в расслабленное, сонное, податливое тело. Отследить мгновение, когда Лин проснется, по дыханию, по тому, как туго сомкнется ее горячая плоть вокруг напряженного члена.

Асир медленно выдохнул, сдерживая вернувшееся возбуждение. Если он поддастся соблазну, старым ослам в зале совета придется ждать до вечера. Потому что следом за расслабленной близостью непременно захочется другой, острой и горячей. После того, что случилось всего каких-то полчаса назад в этой спальне, Асир сомневался, что сможет остановить жажду экспериментов. Причем как свою, так и Лин. Ей нравилось то, что он делал. Ей хотелось пробовать вместе с ним. Сколько ни внюхивался, ни сдерживал собственный запах, чтобы не отвлекал и не мутил Лин голову, не унюхал в ней ни страха, ни сомнений. Только будоражащее любопытство, а потом — жажду и наслаждение.

Взгляд задержался на наливающемся темно-бордовым отпечатке зубов на плече Лин. Зверь внутри довольно скалился. Был бы кошаком — наверняка блаженно мурчал бы. Он метил свою самку и не желал сдерживаться. И раньше-то так и норовил цапнуть, теперь же, когда чуял на ней знак истинной связи, это стало навязчивой идеей. Дай ему чуть больше воли — и скоро Лин будет ходить в засосах с ног до головы.

От метки в ноздри втекал будоражащий, манящий запах. Асир облизнулся и отвел взгляд. Кусать туда, зализывать кожу, трогать губами тянуло особенно сильно. А еще не давала покоя непривычная мысль, что от первой метки запах кродаха слишком слабый. Да, он защищает Лин от чужой откровенной похоти, да, заявляет о ее принадлежности, но если зверю хотелось оставлять на выбранной самке свои отпечатки, то Асиру хотелось завернуть Лин в свой запах, как в одеяло, чтобы никто даже руку протянуть не смог, не то что дотронуться. Чтобы всем вокруг и главное — самому себе объявить единоличное право на эту конкретную анху. Такие откровенно дикие порывы, не просто собственнические, а совсем уж не лезущие ни в какие ворота, одновременно вызывали недоумение и желание совладать с ними.

Асир вздохнул, с сожалением разглядывая твердый сосок, который так и просился в губы. Грудь у Лин заметно округлилась, налилась силой и теперь вызывала острое желание сминать и тискать ее в ладонях.

Но он не сделал даже этого. Только опустил руку на соблазнительно крутой изгиб бедра, рывком прижимая Лин к себе, и сказал ей на ухо:

— Пора вставать.

Лин проснулась мгновенно, но, кажется, даже раньше, чем проснулась, ее руки обвились вокруг него. Довольно вдохнула — глубоко, откровенно нюхая. И, будто этого было мало, потерлась носом и лизнула в шею.