Книга Тайны Троссард-Холла, страница 225 – Виолетта Орлова

Вскоре Даниел понял, что его самонадеянной задиристости хватит, увы, не более чем на пять шагов вперед. И еще на столько же назад. Он даже в нерешительности остановился, чувствуя, как страх постепенно овладевает всем его телом. «Я же предупреждал…» – по привычке подумалось было ему, но потом до него дошло, что на этот раз он никого не предупреждал, в том числе и самого себя.

«Вот что бывает, когда тебе голову вскружит какая-нибудь вертихвостка…» – уныло подумал он. Внезапно мальчик явно услышал море. И этот звук ему сразу решительно не понравился. Будто кто-то сообщил ему на ухо нечто мерзкое, непристойное, а он не закрыл уши и продолжил слушать, не в силах даже противиться. «Тод не должен был идти сюда один!» – промелькнула у него тревожная мысль. И тогда Даниел напрочь забыл о своих глупых страхах.

Мальчик кинулся бежать вперед, а когда дорога перед ним закончилась, он не остановился, а продолжил спускаться вниз по примятой траве, с раздражением отталкивая от себя дружелюбные хвойные ветви, цепляющиеся за одежду. Он бежал так, как никогда еще в своей жизни не бегал. И немудрено, ведь этот отъявленный пессимист всегда боялся упасть и сломать себе что-нибудь. Всегда боялся, но не сейчас.

Наконец юноша спустился к берегу. Тут и вправду негромко шелестели воды. Пляж распростерся вдаль на много единомиль, пустынный и тихий. Но не было в здешней природе ничего умиротворяющего, как это должно быть в погожий оюньский день на берегу моря в закатных отблесках солнца. Напротив, тут было жутко. Раздувшееся красное солнце, будто напившееся чужой крови и готовое вот-вот лопнуть, угрожающе зависло над водами – желтыми, гнилыми, цвета протухших овощей. И воздух вокруг был липкий и тягучий; как паутина, он цеплялся за легкие, прилипал к ним, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох.

Даниел всматривался вдаль, пытаясь понять, отчего ему так плохо. Отчего все самые отвратительные стороны его характера сейчас готовы проявиться в полной мере? Ему стало настолько тошно от самого себя, от этого моря, что захотелось зарыть голову в песок и забыться. Но лишь одна-единственная мысль возвращала его к действительности. Тод. Где же он?

Даниел, превозмогая отвращение, приблизился к воде; та отступила от него. Мальчику страстно захотелось пнуть волну ногой, как нашкодившего щенка. О, как он ненавидел это море!

Вдруг что-то черное показалось на гладкой желтой поверхности. Это был плащ. Плащ Тода! Даниел, не раздумывая, бросился вперед. Море методично отступало от него, показывая нежно-белый песок.

– Тод! – отчаянно крикнул Даниел. Он готов был бежать так сколько угодно, только лишь бы увидеть друга живым и невредимым. Ничего ведь не могло случиться? Это же был Тод, бесстрашный Тод, которому все нипочем. И море было ему по колено.

Но вот в какой-то момент воды всколыхнулись, и на их поверхности показалась голова. Это был без сомнения он, Тод, только что же это? Его глаза… Бессмысленные, пустые, закрытые мерзкой желтой пленкой. Казалось, что он уже давно мертв.

– Тод! – вне себя от ужаса вновь закричал Даниел, пытаясь приблизиться к другу. Но море отступало от мальчика, унося за собой Тода. В какое-то мгновение глаза тонувшего слабо вздрогнули и раскрылись, посмотрев в упор на Даниела. На длинных ресницах остались ошметки жирной пленки, мешая мальчику в полной мере увидеть, кто перед ним.