Книга Тернистый путь, страница 296 – Виолетта Орлова

Оглушенный и сбитый с толку, юноша несколько секунд простоял на месте, оглядываясь по сторонам. Однако когда огромная черная туша одного из посетителей толкнула его так, что он чуть не упал, Артур поскорее отошел от входа и направился вперед, в самую гущу запахов и звуков, выставив перед собой руки. Должно быть, со стороны он напоминал крота, вылезшего из своей норы при свете дня, или слепца, некстати потерявшего свой посох.

Наконец его руки нащупали какой-то стол, и он тут же плюхнулся за него, решив дождаться момента, когда глаза станут вновь различать происходящее. Действительно, спустя какое-то время Артур привык к полумраку; теперь он уже мог даже более или менее рассмотреть своих соседей. Юноша скользил взглядом по их одурманенным лицам, напрочь лишенным какой-либо идеи, и искренне удивлялся тому, что эти люди предпочитают проводить время в подобных душных прокуренных местах, напиваясь до одурения, до дрожи в руках, до тошноты. Неужели жизнь дана человеку, чтобы он впустую тратил ее, так обессмысливая свое существование? Неужели ночной дурман, так ловко уводящий от действительности, мог заменить саму жизнь?

Внутреннее убранство трактира было под стать заведению — на роскошном кроваво-красном бархатном ковре стояли старинные столы, которые шли прямо от пола, словно вырастали из него. Табуреты и стулья с охотничьими атрибутами вносили в общую атмосферу толику кровожадности. Свет исходил от высоких восковых свечей, расположенных на столах, однако он замутнялся дымом Ваах-лаба. Такой таинственный полумрак был выгоден каким-нибудь важным особам, которые не хотели, чтобы их заметили в кабаке.

Еду и напитки разносила пышногрудая дама в охотничьем костюме: у нее были некрасивые толстые ноги; но хоть женщина и выглядела тяжеловесной и неуклюжей, надо отдать ей должное, подносами она жонглировала весьма умело. Ее улыбающийся рот был словно на завязках, и когда к ней обращался какой-нибудь подвыпивший посетитель, то словно невидимый кукловод дергал концы ее губ, и они раздвигались в самую сладкую и доброжелательную улыбку на свете.

Присмотревшись к пирующим людям, выплывающим подобно призракам из дыма, Артур догадался, что все в этом кабаке строится по какой-то определенной схеме: здесь имелись зоны, где сидели люди побогаче — они были как бы ограждены от других ковровой ширмой и никто не смел даже посмотреть в их сторону. Они разговаривали тихо, почти шепотом, и мирно попивали винотель.

На другой стороне зала сидели балагуры и шутники; они задирали друг друга и даже иногда ввязывались в драку, но при этом никогда не обращали внимания на тех, кто ютился у стен — то были странные личности с загадочными лицами. Они сидели, как правило, в полном одиночестве и курили табак, распространяя вокруг себя таинственную дымку. Некоторые посетители пришли со своими дамами — но таковых было немного. И немудрено, ведь кабак — это не самое романтичное место.

— Эй, парень, ты сел за мой столик! — вдруг послышался чей-то грубоватый мужской голос, и Артур, обернувшись, с удивлением увидел, что голос принадлежит вовсе не мужчине, как можно было подумать вначале, но девушке с весьма примечательной внешностью. Казалось, ее лицо тщательно вырезали из дерева, причем мастер особо постарался, чтобы каждая деталь вышла заостренной. Глаза ее были узкие и вытянутые, нос отличался странной клиновидной формой, верхняя губа напоминала два острых треугольника, приставленных друг к другу. В целом вся ее угловатая, мужеподобная фигура была какой-то заостренной. Картину довершали коротко подстриженные волосы, окрашенные в странный фиолетовый цвет и неровно выщипанные брови того же оттенка. На незнакомке был черный, устрашающего вида пиджак, из карманов которого торчали всевозможные ножи, и штаны из кожи какого-то дорогого зверя, обтягивающие ее ноги до такой степени, что представлялось невероятным, как она вообще может в них беспрепятственно перемещаться.