Книга Тернистый путь, страница 317 – Виолетта Орлова

— Но господин! Смилуйтесь! Вы уже целую неделю не хотите ничего слушать… А наши люди ждут приказаний! — бойко проговорил наглец, исподлобья глядя на ноги своего повелителя. Действительно, Вингардио, который уже во время их длительного путешествия в Воронес казался немного тронувшимся умом, сейчас же выглядел совсем чудным. Он подозрительно не выходил из библиотеки, не давал никаких приказаний слугам, и все люди, последовавшие за бывшим властелином, теперь решительно не знали, что им следует предпринять.

Остаться в Воронесе или вернуться в Дреполис? Надо ли продолжать войну или она уже давно закончилась? Должны ли слуги, наконец, нормально прислуживать господину, который вдруг стал настолько самостоятельным, что даже не позволяет никому выносить свои ночные горшки и менять одежду?

Все эти простые, на первый взгляд, вопросы на самом деле весьма волновали преданных людей, которые намеренно оставили свой дом в Дреполисе и отправились за властителем в Воронес. Теперь же они смутились и растерялись: вся эта ситуация должна была как-то проясниться, и чем быстрее это произойдет, тем лучше для них.

— Там в загонах сотни белых единорогов! Они были разведены неумелами по вашему приказанию! Теперь мы не знаем, что с ними делать… Стоит ли отпустить их на волю? — продолжал тараторить слуга, желая как-то заполнить своими словами эту давящую, тягостную тишину, которая уже давно воцарилась в покоях повелителя.

Вингардио отстраненно смотрел перед собой. Его прекрасные черные глаза, казалось, были обращены в самое сердце ничтожного слуги, но при этом они словно ничего не видели, как если бы принадлежали человеку незрячему. Белые единороги…

Мерзкие твари. Сури всей душой ненавидела этих животных. Ее отвращение к ним могло сравниться разве что с ненавистью к Ирионусу. Создания, давшие человеку силу, которую она по какой-то неведомой причине не может постичь! Более того, она никак не способна влиять на естествознателей, что означало только одно: их сила была более могущественной, чем ее собственная. Осознание своего несовершенства особенно тяжело переносится гордыми и амбициозными персонами, стремящимися к безупречности во всем. А ведь Сури относилась именно к таким людям.

Однако же, о чем говорил этот слуга? Зачем вдруг она могла приказать разводить единорогов, когда ненавидит их всем своим существом? Ах да, Сури совсем запамятовала, что она сейчас является не самой собой, а всего лишь жалким Вингардио. Порою девушка забывала, кто она, ибо у нее уже давно не было лица, она словно состояла из воздуха. Если бы Сури однажды совершенно случайно превратилась в саму себя, то есть в того человека, который когда-то прислуживал старой ведьме в лесу, она бы уже наверное и не вспомнила, что это ее настоящий образ.

— Что еще за белые единороги? — вялым голосом переспросил Вингардио, на что рыжеволосый юноша тут же ответил, обрадовавшись, что у него получается вести с повелителем хоть какой-то мало-мальски разумный диалог.

— Ну ведь фиолетовые единороги оставили нас… А многим естествознателям хотелось бы, чтобы все было как раньше.

— Естествознателей уже нет! — воскликнула Сури, чрезвычайно разозлившись. Нет, впрочем, несколько осталось. Но это ее враги, которых она не собиралась принимать в расчет. Все равно, согласно ее плану, они должны были исчезнуть.