Книга Последнее слово единорогов, страница 40 – Виолетта Орлова

Может, в Тимпатру и было лучше, только основная проблема заключалась в том, что маленькому Инкарду было плевать на свиток, безопасность, естествознателей; он просто хотел найти отца.

– Не переживай, Инк, там у тебя появится куча новых приятелей! А еще мы будем жить в гигантском муравейнике, представляешь? И я научу тебя кататься верхом на муравье, ты будешь самым храбрым фуражиром на свете.

Инкарда подобная перспектива нисколько не обрадовала, а напротив, ужаснула. Как папа найдет их, если они переедут? Да и потом, он не любил пустыни, а тем паче его не вдохновляли насекомые! Жить в муравейнике?! Как вообще подобная нелепица может прийти в голову взрослому человеку?

– Мне не нужны новые приятели! – воскликнул Инк дрожащим от волнения голосом. – У меня есть друзья здесь! И я вовсе не хочу жить в муравейнике! Как же моя плантация мидий?

Нороган весело рассмеялся, словно в словах мальчика действительно крылось нечто забавное.

– Заведешь себе новую плантацию! – беспечно проговорил он, оскалившись своей противной фирменной улыбкой.

Инк гневно поднял лицо и выкрикнул прерывистым от рыданий голосом:

– Заведи себе новую маму, а мою оставь в покое!

Взрослые озабоченно переглянулись, и наигранно-безмятежное лицо Норогана вмиг приобрело суровые очертания. Но обманчивые губы его продолжали фальшиво улыбаться, как бы не соглашаясь с мимикой своего сурового хозяина.

Инкард не стал есть. Он убежал в комнату и рыдал там так, что к вечеру лицо его покраснело и сделалось совсем безобразным. Мальчик даже подумывал о том, чтобы сбежать из дома, однако в последний момент ему в голову пришел удачный (как ему тогда показалось) план. Весь следующий день он ходил тихо и ни с кем не пререкался, что дало взрослым основание полагать, будто мальчик окончательно смирился со своей участью. Но в день отъезда, тот самый день, когда они в спешке собирались, дабы успеть на вот-вот отправлявшийся с пристани корабль, он заперся в комнате, привязав себя на несколько крученых морских узлов за ножку неподъемного стола. Ребята с пристани посоветовали ему этот хитрый способ, но, увы, не учли его неблагонадежность. Инк надеялся, что они опоздают на корабль и вообще отменят поездку.

Вначале все пошло так, как он и планировал. Бестолковая суета, мама принялась увещевать, затем бранить, Инк снова стал плакать, время неумолимо бежало вперед, а коварные узлы так и не были развязаны. Тогда Нороган, вежливо улыбаясь маме, попросил ее оставить их одних, чтобы, как он выразился, поговорить «как мужчина с мужчиной».

Павлия не стала спорить и вышла из комнаты, – расстроенная и уставшая.

А Инк остался наедине с тем, кого бы предпочел и вовсе не знать. Они с грозным видом стояли друг напротив друга в тесной комнатушке, похожей на корабельную каюту: один – еще совсем маленький, как по росту, так и по годам, с серыми упрямыми глазами, в которых горело непослушание и вызов, другой – напротив, настоящий гигант, лицо которого выглядело грозным и непримиримым, а руки его болтались по бокам будто неряшливые паруса под порывами ветра. В фантазии мальчика он походил на уродливого спрута.

– Послушай, Инк, – тихо и серьезно проговорил гигант. – Ты вроде уже взрослый мальчик, а ведешь себя очень глупо. Зачем, скажи, пожалуйста, ты привязал себя к ножкам стола?