Книга Последнее слово единорогов, страница 48 – Виолетта Орлова

Инкард в бешенстве кинулся за остальными. Он знал, где искать виновника произошедшего – в таверне. Быстрее урагана забежав внутрь, он с кулаками накинулся на бывшего приятеля.

– Как ты мог, придурок! Я же говорил тебе, говорил! – не своим голосом вопил Инк, трясясь от неудержимой истерики, охватившей все его существо.

Драчунов быстро разняли и грубо выдворили из таверны, пригрозив пожаловаться родителям.

– Дрался в публичном месте. Сбежал с урока. – Лаконично объяснил толстый фуражир, сопровождавший Инка до его жилой пещеры-камеры.

– Инкард! Мой сын – драчун! Не верю, не хочу верить! – расстроенно восклицала Павлия, во все глаза глядя на провинившегося. – Зачем ты это сделал?

– Подумаешь, подрался, – вдруг вмешался Нороган, который тоже присутствовал при неприятном семейном объяснении. – Мальчишки всегда дерутся, ты слишком принимаешь все близко к сердцу.

Причины неожиданного заступничества со стороны ненавистного отчима были непонятны Инку, однако, несомненно, это послужило ему на пользу, ибо избавило от необходимости объяснять.

– Прости меня, мама, – заученным тоном проговорил Инк и ушел в свою комнату. На душе у него скребли короеды, и его вдруг охватила такая беспросветная печаль, что он сел на кровать и надрывно заплакал, вжимаясь спиной в холодную каменную стену своего пристанища.

***

На следующий день уроки в куттабе экстренно отменили. Всех родителей учеников попросили прийти. С Инком были Нороган и Павлия. Старейшина собрал присутствующих вокруг себя, а сам расположился в центре этого живого кольца напротив горящего костра, который зловеще отражался в его черных зрачках и драгоценном камне на посохе. Собрание это было молчаливым, мрачным и походило скорее на похоронную процессию; родители и ученики, подпавшие под власть гнетущей атмосферы, подавленно молчали, ожидая вердикта главного учителя школы.

– Случилось ужасное: один из отроков проявил невиданную жестокость по отношению к другим, выпустив муравьев из загона. Подобная шалость могла привести к смерти любого из нас. Боюсь, нам придется отчислить зачинщика. У нас имеется на примете двое подозреваемых; они уже несколько дней кряду совершали разные проступки, но вчерашний поистине превзошел по своей жестокости все остальные! Инкард и Саиб, подойдите к огню!

Родители охнули, глядя как двое подозреваемых на негнущихся ногах идут в центр круга. Инк краем глаза увидел, как вытянулось лицо матери, а в уголках ее глаз заблестели слезы. Заметил он также и то, как помрачнело лицо Норогана, сделавшись жестоким и непримиримым.

Неужели его обвинят в таком постыдном и подлом проступке? Впрочем, ему нечего бояться, совесть его чиста.

Старейшина суровым взглядом обвел провинившихся.

– В случае чистосердечного признания вина ваша смягчится, – строго изрек он.

– Это не я, не я, – жалобно хныкал Тушкан, мелко трясясь всем своим худеньким телом. Инкард подавленно молчал, боясь даже взглянуть на мать. Он всем сердцем ненавидел оправдываться, ибо это очень живо напоминало ему те жуткие минуты, когда Нороган собственноручно вбивал в него эту необходимость.

– Тут не нужно признание, я и сам догадываюсь, кто виновник! – вдруг раздался чей-то басовитый голос. Первые ряды всколыхнулись, и вперед выступил большой бородатый армут с длинными синевато-коричневыми руками, покрытыми черными жесткими волосами. – Это мой сын сделал! Я уже не раз побивал его палками за проказы, но теперь места живого не оставлю. Ууу, гаденыш! – гневно восклицал он, потрясая в воздухе волосатой рукой.