Книга Хозяйка молодильных яблок, страница 7 – Иви Тару

Милава давно научилась не поддаваться на такие каверзы. Чтобы она не сказала, Елеся все по-своему вывернет. Вывернет и Велезаре доложит.

– Подумаешь, сплетни! – фыркнула вместо ответа. – Тебя же сплетни не пугают? Почему других должны?

– Меня? – Елеся осеклась, потом залилась красным по самые уши. – Ты о чем?

– Да так, ни о чем. – Милава не стала говорить, что застала Елесю с парнем в саду. – Лучше скажи, что там за переполох, правда, что ли, князь приезжает?

Сестрица усмехнулась.

– А тебе зачем? Думаешь, он на тебя глянет и влюбится? Посмотри на себя, опять распустехой ходишь. Вот матушка-то заругается.

– Как домой пойду, приберусь, – буркнула Милава и подвинула Елесю плечом, чтоб наружу выйти. – И ты иди, готовься князя принимать. Он же к нам гостевать придет?

– Да не, – отмахнулась Елеся, – если бы князь, матушка совсем бы с ума сошла. Пока только боярин едет, говорит, с поручением от самого князя. И да, у нас остановится. У кого еще, как не у старосты? Дом наш самый лучший и просторный, и боярина примем, и дружину его разместим.

– Вот и иди тогда, – Милава остановилась возле кустарника, что густой полосой огораживал весь сад. Достала садовые ножницы и принялась ровнять ветки, придавая живой изгороди опрятный вид.

До боярина ей не было никакого дела: хорош ли он, как Ярило молодой, или страшен, как медведь по весне, мало ее заботило. Главное, пока гости в доме, Велезара придираться к ней не станет. На людях она всегда себя добренькой и ласковой показывала. Так что неведомому боярину можно и спасибо сказать. Интересно, что если прямо перед боярином укорить мачеху, что сундук с ее приданым та себе забрала, мол, для сохранности пущей, а на самом деле из жадности и зависти. Не посмеет же мачеха перед важным гостем ругаться, да отказываться или посмеет? Девушка вскрикнула, острым шипом палец уколов. Вот и ответ: сиди не высовывайся. Гость-то уедет, а ей тут жить.

Елеся немного постояла, посмотрела, как работает сводная сестрица, а потом пошла к мостику. Странная она, конечно, эта Милава. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Ведь сначала она матушку даже любила, и та ее привечала, волосы на ночь чесала, как и родным дочерям. Милава ее матушкой звала, а потом – как отрезало. Стала грубить, от гребней уворачиваться, а потом и вовсе стала по имени лишь звать. И ничего с ней поделать не могли: отца не слушает, всё наперекор делает. Как же тут матушке не серчать?

Вскоре, правда, мысли ее скакнули в другую сторону, и она забыла про строптивую сводную сестру. Домой идти не хотелось: там матушка с Беляной с утра порядки наводят, полы метут, новые рушники достают и накидки на лавках меняют. К приезду боярина готовятся. Беляна с утра уже щеки нарумянила и брови насурьмила. Думает, красой какого-нибудь гридня привлечь, а может, и на боярина нацелилась. Говорят, близкий друг самого князя Ставра Семидольского, молодой, пригожий.

Самого нового князя, Ставра Премиславовича, Елеся ни разу не видела. Когда его на стол кликали, отец в столицу от деревни отряжен был, чтоб крикнуть от всех: «Любо» али «не любо». Тут уж как посмотреть. Но Ставр Премиславович народу давно люб казался, так что дружно крикнули его на княжение, и дело сладилось. Прежний-то князь скончался три месяца назад от хвори какой-то. Княгиня мужа схоронила и решила в святилище Макоши удалиться, век свой вдовий доживать, но сперва сына на княжеский стол посадить.