Книга Дитя минувшего, страница 123 – Кристина Веда

Марк дернул меня вперёд и показал куда-то в пустоту, под крону Векового Древа.

– РУБИ!

Я перехватила влажными ладонями рукоять с распростёртыми крыльями лебедя и полоснула по воздуху. Вещие птицы закричали, разрывая мои уши. Кровь потекла по щекам к подбородку. Я замахнулась еще раз и разрезала полотно Нави.

Сильный, ледяной ветер с хлопком втянул нас в разверзшуюся дыру. Закружил, вскинул куда-то вверх. Все побелело в глазах. Марк ухватился за мою лодыжку.

Меня замутило, но я прижимала к груди меч. Яростный ветер бил меня из стороны в сторону, расплел руки и меч со звоном куда-то улетел. Я закричала и зажмурилась, отсчитывая секунды в этом потоке.

Но время замедлилось. Я выдохлась. А может и вовсе умерла и мне только снился белый ветер.

Стоило так подумать, как все закончилось и меня выплюнуло в траву, куда-то в лес. Звуки окружили. Птицы, дыхание леса, стрекот кузнечиков.

Лес. Земля. Звёзды.

Я хотела позвать Марка. Но не могла.

Треск.

Не успела я обернуться, как острая боль вспышкой ударила по затылку и все исчезло.

***

Мир был полон тепла и цвета.

Он казался цельным, как отражение в зеленых глазах, что с любовью и нежностью смотрели на новорождённое дитя. В этом взгляде была безусловная забота. Материнская.

Яркая, как рассвет. Теплая, как жар натопленной печи. Надежная, как сама жизнь.

– Моя хвойная девочка, – прошептала женщина, нежно накрывая младенца ладонью. Пальцы её были тонкими, но сильными. Девчушка была живая, бойкая, всё пыталась вырваться и поцарапать себя.

В другой руке женщина держала второй свёрток. Когда дверь скрипнула и в комнату вошёл мужчина с серебристыми волосами, улыбка женщины стала шире, глаза ярче.

Он был одет, как обычный человек: растянутая футболка, джинсы. Только взгляд у него был особенным, в нём клубились тысячелетия и странная, несвойственная богу усталость отцовства.

Это был Коляда. Древний бог времени.

Но сейчас он предстал растерянным, почти нелепым отцом.

– Кто у нас тут такой маленький? – пробормотал он и опасливо протянул руки.

– А вот, – с гордостью ответила женщина и передала ему дитя. – Есть тут две малышки.

Из люльки захныкала вторая, и мать повернулась к ней приговаривая, поглаживая, убаюкивая.

– Да-да, моя хвойная девочка, кушать хочешь? Потерпи чутка…

В руках Коляды вторая девочка тоже зашевелилась и захныкала. Бог замер. Он качнулся, как будто земля ушла у него из-под ног. Его глаза – те, что видели круг солнца и ход времён, вдруг наполнились растерянностью.

– Она… ей не нравится со мной, – пробормотал он, и голос надломился.

– Не выдумывай, – с мягкой строгостью сказала женщина. Она успокоила вторую малышку и аккуратно уложила её рядом с сестрой, в соседнюю люльку. – Солнечная моя девочка, ты тоже спать хочешь?

Свет заходящего солнца заглянул в окна двухэтажного дома, окрашивая стены в янтарь. Всё здесь дышало покоем: люльки, ласка, невидимые духи, что не осмеливались войти внутрь, но с почтением склоняли головы. У порога дежурил мохнатый домовой, что на четырёх лапах, будто кот, охранял покой младенцев.

Но этот свет был короток, как лучина.

Солнце скрылось, и с его уходом замерцал золотой свет божественной крови. Он дрогнул. И оборвался.

Мир застыл в тревоге.

А затем взорвался.

Грохот сорвал двери с петель. Домовой кубарем покатился в сторону, завывая. Женщина бросилась наверх, где в люльках спали дети. Её взгляд метался между ними. Она подхватила одну, прижала к груди. Рука потянулась ко второй и застыла в воздухе. Из темноты донёсся хриплый, утробный рык.