Книга Дитя минувшего, страница 94 – Кристина Веда

Горыныч ловко уворачивался, но злился всё больше. Он кидался то влево, то вправо, но не отходил от Миши. Марк швырнул очередной предмет, что-то мягкое, странное, и попал прямо в голову Змею. Это оказалась шапка-ушанка с надписью «Я люблю Питер».

Горыныч застыл. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

С нечеловеческим рыком и комичной любви к малой родине, будто оскорбили его любимый Питер, Горыныч сгреб Мишу, поднял в лапы и выпустил крылья. Широкие, кожаные, с паутинкой прожилок.

Марк не успел подняться как резкий взмах крыльев отшвырнул его вместе с сувенирами в борт. Катер закачался, люди закричали, а чья-то селфи-палка улетела в воду.

Вихрь начал закручиваться вокруг себя, чтобы превратиться в духа, но его сбил огромный хвост, столкнув в ограждение.

Марк попытался встать. Второй взмах и снова в пол. Его придавило ветром, точно камнем.

Он поднял голову. Миша безвольно повисла в когтях чудовища.

Горыныч поднимался всё выше.

Сзади, с набитым пузом, тяело нёсся Касим.

Марк, прижимая ладонь к больным рёбрам, добрался до бортика.

Миша была уже далеко. Точка. Белая точка на фоне неба.

И он ничего не мог сделать.

***

Темнота окутывала пространство. Следуя за странным звоном, точно он стал осязаемым, я пробиралась к реальности. Отталкивала липкий и тягучий, точно мед, звон и приближалась к ещё большей тьме. Сама не знаю, куда я лезла, но в голове было четкое ощущение, что я должна карабкаться вперед. И вот, с очередным движением, я будто смахнула пелену. Звон настиг с болью. Оглушил. И с этой болью я вернулась в свое тело.

Раздалось шипение и я поняла, что сама издавала этот звук.

Разлепила глаза, но картинка не изменилась. Мрак все также окутывал пространство, поглощал меня. Лишь через время очертания стен и предметов проявились во тьме, когда я к ней привыкла.

Боль маленьким молоточком стучала по голове, по костям.

Я втянула носом сырой, холодный воздух и громко выдохнула. Потерянность сменил страх, и я приподнялась на локте, отметив, с какой болью отдавалось движение в теле.

Осмотрелась.

Где-то под купольным потолком были щели и через них просвечивались блеклые лучи света. Точно маленькие пауки, что плели свои паутины, они спускались к огромной, но пустой площадке. Я разглядела лишь голые стены и раскиданные в противоположной стороне доски. Возможно, они остались после строительства этого собора. А я точно находилась в одном из Питерских соборов, более того, в одном из его куполов. Это я поняла по стенам без углов, что тянулись вверх и сходились там в одной точке.

Звон в голове стих. Я села на корточки, держась за голову и вдохнула пыльный воздух. Темнота обступала меня.

Неожиданно раздалось громыхание, точно огромные купала зажали мою голову и отбили двенадцать часов. Я стала той самой кукушкой на настенных часах гостиницы, которая без сил повисла на циферблате.

Как только гром прекратился, раздался глухой топот. Лишь когда на стену с уличной стороны что-то громко приземлилось, я осознала, что это было хлопанье крыльев.

Зверь, что зацепился за купол, точно паук прополз вдоль стены. Я провожала его взглядом, ведь за ним следом сыпалась труха старых досок. Звуки затихли.

Я прислушалась, сжавшись.

Через мгновение дерево застонало и блеклый свет упал мне в ноги с высокого, сводчатого потолка, где растворилась дверца и огромная тень рухнула на пол. Приземлилась так, что пол задрожал в страхе. Или это я затряслась, затаившись в тени, которого не касался солнечный свет.