Книга Тот, кто тебя убьет. Книга 2, страница 41 – Пальмира Керлис

Я уткнулась Северину в грудь, слушая отдающее набатом сердцебиение. Ненадолго. Два тяжелых дыхания, поцелуй в ненасытные губы. Соединение тел, изматывающее удовольствие, в котором хотелось замкнуться. Язык и пальцы вторили прочим движениям, сводило сладкими судорогами, прокатывая дрожь до кончиков пальцев. Раз за разом, до полного изнеможения.

Едва живая и готовая задохнуться, я легла на него, не в силах подняться или хотя бы пошевелиться. Он устало усмехнулся. Прекрасно… У меня тут сложные отношения, которые я решила запутать еще больше. Блестящая идея, лучше не придумать! Эта мысль была последней осознанной. После – ни одной. Прикрытые веки и вмиг опустившаяся темнота.

Разбудили утренние сумерки, мазнув по лицу рассветным лучом – ненавязчиво и нежно, но сон как рукой сняло. А уж стоило вспомнить минувшую ночь… Я распахнула глаза и привстала с Северина, тут же встретив его заспанный взгляд. Ишь, чуткий какой. Мог бы и дальше дрыхнуть! Улизнула бы незаметно, а теперь – без шансов.

– Доброе утро, – прохрипела я осипшим голосом, слезая с него на груду мешков. – Я ухожу.

– Рано. – Он кивнул вверх, на просвечивающее в проломе крыши небо, окутанное робкими оранжевыми всполохами. – Выспалась уже?

– Досплю в комфортных условиях. Здесь жестковато.

– Жалуется та, кто спала на мне.

– Ты не очень-то удобный!

Северин фыркнул, я пошарила вокруг, разыскав свою одежду. Трухи и пыли на ней, к счастью, не было, все же удачно их моим боевым импульсом из этого угла вымело. Остальное смотрелось удручающе: обломки, разрушенная стена, прожженный искрами пол. И до меня была разруха… Но не такие руины! Не пострадал только шкаф с давно прогоревшей масляной лампой.

Под неотрывно следящим взором я натянула сорочку, сапоги и кое-как платье. Растянутое, с частично оборванными завязками, оно висело на мне чисто символически. Пришлось повозиться и хитро затянуть пояс, чтобы это исправить. Тело ломило, на шее саднили следы поцелуев, наверняка бросающиеся в глаза. Не уверена, что воротник их прятал.

– Прилично выгляжу? – осведомилась я за неимением зеркала.

– Нет, – отозвался Северин почти довольно. – Так, будто…

– Ясно, – прервала я его, – не продолжай.

Он тоже выглядел весьма потрепанно: с выразительной царапиной на скуле, кровоподтеками и прочими отпечатками моей несдержанности. Но его это будто не волновало. Одеваться не спешил, разлегся, наблюдая, как я силюсь пригладить растрепанные волосы.

– Погоди убегать, – попросил Северин.

– Остаться? – Я закашлялась. – Тебе мало было?

– Какая-то ты неромантичная.

– А-а-а, будем в обнимку встречать рассвет. Потом пойдем в храм жениться.

– Это недалеко, меньше мили.

– Ты… – слов не нашлось.

– Дурак, – подсказали любезно.

Самокритичность – это хорошо! А вот остальное напрягло, поскольку не звучало шуткой, несмотря на ироничный тон.

– И когда ты понял, что дело идет к свадьбе? После первого раза или второго?

– Между третьим и четвертым.

– Ты что-то не то подумал, – пресекла я дальнейшее развитие темы. – Для меня все это ничего не значило.

Попыталась подняться, да Северин не дал, повалив обратно. Угодила прямиком в объятия. Если так можно назвать тиски рук, не позволяющие сдвинуться с места. К его насмешливому взгляду прилагалась не менее насмешливая улыбка. До безобразия наглая.