Книга Томмелиса, страница 29 – Дмитрий Сарвин

Молман хохотнул над шуткой главы жандармерии, и его свита подхватила этот смех, захихикав на все лады.

Дэви смерил их презрительным взглядом, потом посмотрел на Томми.

Томмелиса молчала. Глаза у неё были закрыты, и только одинокая хрустальная слеза катилась по бледной щеке. И в этой слезинке, как в капельке утренней росы, играя солнечными бликами, отразился радужный мир.

– Даю тебе ещё минуту! Не улетишь, пеняй на себя! Время пошло! – поблёскивая золотой фиксой, сказал Молман, глядевший на авиатора поверх очков.

Дэви спокойно развернулся, подошёл к самолёту, легко и привычно запрыгнул на крыло, сел в кабину и, прежде чем закрыть фонарь, ещё раз взглянул на Томмелису.

Она размежила веки, и взгляды влюблённых встретились. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, а затем Дэви решительно захлопнул прозрачный фонарь кабины.

Мотор самолёта чихнул, пропеллер завращался, набирая обороты, и «ласточка», побежав по взлётно-посадочной полосе, легко и красиво взмыла из-под маскировочной сетки в бескрайнее весеннее небо.

– Прощай, мой милый… – тихо-тихо, одними губами прошептала Томмелиса.

Грета наняла четырёх швей из «Службы быта», чтобы они пошили самый лучший свадебный наряд для Томмелисы.

Торжественное бракосочетание было назначено на ближайшую пятницу. В честь этого события по всем убежищам развесили объявления. В станционных громкоговорителях играла музыка и время от времени помпезно сообщалось о предстоящем событии.

В народе поговаривали, что на свадьбе будут присутствовать очень важные персоны из верхнего мира и Молман по этому случаю щедро одарит всех жителей убежища продовольственными талонами.

День свадьбы был объявлен нерабочим, всем жителям строго-настрого было приказано веселиться и радоваться.

Пришла пятница, Томмелису одели в подвенечное платье и, усадив в личную вагонетку господина Молмана, привезли в убежище номер 0. Там её с почестями встретили, пересадив в золочёную карету, запряжённую угольно-чёрными рысаками. Внутри уже сидел жених, в нетерпении егозя задом по бархатной обшивке сиденья.

– Ну наконец-то, а то я, пока ждал, опять есть захотел!

Молман осмотрел Томмелису с ног до головы и добавил:

– Платьишко неплохое сшили.

Он со знанием дела потрогал кружевную полупрозрачную ткань подвенечного платья.

Томмелиса была ни жива ни мертва, она слушала Молмана, глядя на окружающий её мир сквозь радугу слёз.

– Не реви! Я сегодня ночью как следует развеселю тебя…

Он мерзко заржал, а потом, ударив кулаком по сиденью, крикнул:

– Поехали! Жених весь в нетерпении!!!

Карета тронулась, и лошади, звонко чеканя шаг подковами по мраморному полу, повезли брачующихся к архитектурному шедевру убежища.

Это был собор святой Варвары Илиопольской, целиком вырубленный в каменной глыбе, на которую наткнулись старатели, делавшие выработку. Поначалу они хотели расколоть камень взрывом, но потом решили не рисковать, и Молман издал указ превратить глыбу в нечто значимое. Так появился собор Варвары Илиопольской – покровительницы старателей и шахтёров.

Фасад представлял собой огромный белокаменный крест, вырастающий из пола и упирающийся в потолок. При этом он, по задумке архитектора, угрожающе кренился вперёд, заставляя смотрящего на него снизу ощущать свою мизерность и ничтожность. Ряд мелких шипов под верхней линией креста был установлен для того, чтобы залетающие в убежище летучие мыши не цеплялись и не висели на нём.