Онлайн книга «Томмелиса»
|
Парадный вход в собор святой Варвары располагался в массивном основании каменного креста. Огромные дубовые двери, выкрашенные белой краской, с первого дня были закрыты для простых жителей убежища. Как только карета Молмана въехала на центральную площадь Радостного труда, двери собора приглашающе распахнулись, подобно гигантскому зеву выпустив из своего сводчатого нутра музыкальную отрыжку хоровых песнопений. Весь простой люд, словно стадо гусей, вытянул шеи, пытаясь разглядеть внутреннее убранство. Но вот по толпе, стоящей возле собора, пронеслось: – Смотрите, смотрите! Вон они, едут! И все дружно повернули головы в противоположную сторону, с интересом рассматривая приближающуюся карету. – А невеста, говорят, всех краше! – Краше всех предыдущих? – Да-да, эта, если я не ошибаюсь, девятая по счёту… – А куда делись предыдущие жёны? – Говорят, помёрли… – Мне кажется, Господи, прости, он их ест! Кто-то весело засмеялся, и на него сразу зашикали, заставив умолкнуть, чтобы жандармы, стоящие в оцеплении, ничего не заподозрили. Четвёрка рысаков, везущих брачующихся, двигалась по узкой дорожке, пролегающей в сером людском море. Стройная цепь жандармов удерживала жителей, сохраняя порядок и дистанцию. Карета остановилась, и лакеи в напудренных париках проворно спрыгнули с запяток. Один распахнул дверь, а другой, с нездоровым румянцем на бедном лице, услужливо подал руку вылезающему жениху. Карета накренилась, скрипнули рессоры, и облачённый в чёрный фрак Молман, кряхтя, выбрался наружу. Первые ряды зрителей начали фанатично скандировать: «Молма-а-ан! Молма-а-а-ан! Молма-а-а-а-ан!» Остальная масса народа была настроена не так радостно… Молман с деланной улыбкой помахал всем ручкой и повернулся к невесте, которая появилась из душного полумрака кареты. Без всяких церемоний он взял Томмелису за руку и, продолжая фальшиво улыбаться, повёл за собой. Они двинулись по красной ковровой дорожке к дверям собора, а сверху к их ногам полетели розовые квадратики картона. Этот дождь из продовольственных талонов символизировал процветание и благополучие. Семь толстых тёток с задами, выкрашенными золотой краской, были подвешены на тросах под самым куполом. Они, изображая кучерявых ангелочков, щедро раскидывали талоны на манер сеятелей. Как только двери собора закрылись за женихом и невестой, народ тут же прорвал оцепление, жадно бросившись собирать дармовые талончики… Молман вёл Томмелису к алтарю меж длинных рядов скамеек, на которых чинно восседали важные гости. Их холёные физиономии лоснились, а по количеству двойных подбородков можно было безошибочно понять, кто здесь главный. Все они были разодеты в шикарные платья и дорогие костюмы, завёрнуты в меха и увешаны драгоценностями, словно домашние ёлки в канун Рождества. Епископ в белой сутане, расшитой золотыми узорами, распростёрши руки, ожидал брачующихся. Как только Молман и Томмелиса поднялись к нему на возвышение, гости дружно зааплодировали. Молман чинно поклонился и, пожав руку епископу, велел приступать. Два лакея в белых париках подняли над головами жениха и невесты две венчальные короны. Заиграл орган, и епископ нараспев приступил к обряду: – Бог поставил человека царём всего живого на земле… – И под землёй, – со знанием дела добавил Молман. |