Книга Принцесса крови, страница 52 – Сара Хоули

Мой взгляд скользнул к главному столу на помосте. На одном конце сидели Друстан и Ориана, на другом — Гектор. А посередине — трое фейри, которых я прежде никогда не видела.

Принцесса Имоджен — я отказывалась думать о ней как о королеве — занимала центральное место. Лиф её платья был розовым, а к подолу рукава густели до пурпурного. Густые каштановые волосы были высоко собраны на голове, и в чертах лица — высокий лоб, маленький нос, заострённый подбородок — сквозила лисья хитринка. С этого расстояния невозможно было разглядеть, фиолетовы ли её глаза, как у Осрика.

Слева от неё, между Имоджен и Гектором, сидели двое в белом. Вероятно, Торин и Ровена из Дома Света, оба сияющие бриллиантами. Торин был крепок, с волосами цвета бронзы, а Ровена — красива словно нежность рассвета: розовые щёки, золотистые косы.

Между Друстаном и Орианой пустовало одно кресло.

Я прижала ладонь к животу.

— Я нервничаю, — призналась я. Сказать, что это было преуменьшением — ничего не сказать.

— Она не станет нас убивать на ужине, где объявляют Аккорд, — Лара прижала палец к подбородку. — По крайней мере, не раньше десерта.

Я бросила на неё раздражённый взгляд.

— Не смешно. И я нервничаю не только из-за этого. Я должна вести себя как принцесса, а я понятия не имею, как это делается.

— У тебя получится. Сиди и выгляди красиво.

Эксперт в этом — Лара, а не я. И сейчас она ослепительно улыбалась, обмахиваясь кружевным веером и изображая безмятежность. На ней было алое бальное платье в сетке из серебряных нитей, перевязанное чёрными лентами, тёмные волосы убраны в такую же серебряную сетку. Цвета Дома Крови шли ей изумительно, но должно быть нелегко облачаться в эти тона, зная, что всем напомнишь о цветах, что носила прежде.

Моё платье было цвета густой крови, почти чёрного вина. Расклешённые рукава были достаточно свободны, чтобы под ними мог свиться Кайдо, а широкий прямой вырез обнажал линию ключиц. Простое, по меркам бала, платье было украшено лишь крошечными бусинами чёрного агата по вырезу и подолу, зато ткань едва заметно мерцала при движении, вспыхивая яркими алыми искрами. Сияла и кожа — тот тонкий фейский отблеск, что больше не оставлял во мне человеческого.

Странно было это видеть. Ещё страннее — быть этим.

Мы помогали друг другу одеваться, по очереди становясь служанками, и эта помощь оказалась необходимой, когда мы закрепляли главный аксессуар. На моей правой ладони тончайшая цепочка пересекала кожу крест-накрест, охватывая запястье и пальцы. Она появилась на столике вместе с косметикой — серебро серебряного ужина, невысказанное обещание мира. Сегодня оружие было запрещено: мечи не допускались, а кинжалы должны были быть обвязаны узлом мира. Всё остальное оставалось символами.

Я подняла руку, рассматривая блеск цепи.

— Слабая защита.

— Ещё никто не нарушал серебряную клятву, — сказала Лара.

— Для всего бывает первый раз.

— Имоджен пытается предстать более рассудительным правителем, чем Осрик. Она не начнёт своё правление с того, что объявит формальный мир, а затем тут же нарушит его — да ещё и на глазах почти всего Мистея.

Она была права. Фейри могли быть лжецами, но они придавали огромное значение видимости. Они обменивались бесконечными невысказанными сигналами — в украшениях, в одежде, в осанке, в долгом взгляде, в касании пальцев к горлу или к оружию… То, что нельзя было произнести, они передавали жестами. Эта цепь была таким жестом. Пока её видят — мы в безопасности.