Книга Принцесса крови, страница 82 – Сара Хоули

Этой рукой он вырвал чьё-то горло.

Пульс забил слишком быстро. Хотелось дёрнуться — от него, к нему, как-то сразу в обе стороны. Нежного касания я не слишком-то и знала. А нежного касания от него… я не понимала, что думать.

— Думаешь, совет разозлится? — спросила я, делая вид, будто держаться за руки для нас — совершенно обычно. — Друстан наверняка скажет, что убивать светлых в общественных коридорах — безрассудно. Плохая политика.

Пальцы Каллена сжались.

— К чёрту Друстяна, — взорвался он, и глаза моментально наполнились чёрным, как пустота. Воздух охладел, по коже побежали мурашки. — Они заслужили хуже.

Несмотря на холод, меня обдало жаром. Отчасти смущение, но ещё — что-то другое. Странное, жестокое и сложное.

— Прости, что тебе пришлось это сделать ради меня.

— Я не жалею.

— Эти смерти давят на тебя?

— А на тебя?

Я колебалась, потом сказала правду:

— Хотела бы я чувствовать себя из-за них хуже.

Чернота сошла с его глаз, оставив только тёмно-синий полночный.

— Отменила бы ты их, если б могла?

Я покачала головой.

— Даже если убийство Солнечных стражей — дурная политика? — мягко добил он. — Даже если Торин и Ровена выяснят, что случилось сегодня? Ты могла бы сказать, что всё сделал я один, сохранить козырь на потом…

— Нет. — В этом я была уверена. — Ты спасал меня. Ты рисковал…

— Не то, чтобы я…

— Рисковал, — упрямо сказала я. — Ты истекал кровью, Каллен. А я едва не погибла, потому что не собиралась смотреть, как ты дерёшься один. — Я сжимала его пальцы слишком сильно, но не могла отпустить. — Я не стану спокойно наблюдать, как ранят того, кто попытался мне помочь. Пусть это даст мне преимущество потом. Пусть это «правильно» для Дома Крови — для меня это неправильно.

И это, возможно, моя слабость. Мудрый правитель приносит жертвы ради общего блага: когда на одной чаше судьба тысяч, настоящая королева не кладёт на другую одну-единственную жизнь.

Но я не королева. И даже толком не принцесса. Упрямая деревенская девчонка, которой внезапно выдали власть; моя верность яростна, но не безгранична. Сегодня Каллен её заслужил.

Интересно, думал ли он сейчас о том же — какой плохой из меня лидер. Но он лишь посмотрел с обычной, неотступной сосредоточенностью:

— Тогда важно только одно: с чем ты сможешь жить. И с чем — нет.

Сколько жертв ему доводилось взвешивать? Сколько раз он выбирал меньшее из зол — или, может быть, большее?

— С чем ты не смог жить? — спросила я.

Он удивился — как всегда, когда мой интерес обращался на него. Остальные в Мистее, вероятно, уверены, будто ответы про него и так всем известны.

— Пара вещей. Наверное, мало.

— Расскажешь?

Он опустил взгляд на наши сцепленные руки:

— Когда-нибудь.

Разочарование легло на плечи, но это хотя бы не отказ. Он три века тщательно скрывал, что для него свято. Привычка не ломается быстро.

— Когда-нибудь, — тихо повторила я.

Каллен сжал мои пальцы и отпустил. Я постаралась не выдать досады, когда он поднялся.

— Мне нужно в Дом Пустоты — обсудить всё с Гектором.

— Он решит, что это была плохая идея? — я тоже встала. Я почти уверена: Друстан расстроится, что мы рискуем публичными стычками во время перемирия, когда должны казаться благоразумными. Но я слишком мало знала о Гекторе — что вмещает его моральный кодекс, а что нет.

— Гектор не тратит время на такие вопросы, — ответил Каллен. — Скажет: в тот миг, когда они попытались притащить саламандру, они сами открылись для возмездия. Его меньше интересует, почему вышло то или иное, чем что делать дальше: если сделано — сделано, сожалениями время не вернуть.