Книга Королевы и монстры. Яд, страница 151 – Джей Ти Джессинжер

Может, теперь я и мафиозный король, но у моей королевы власти всегда будет больше. Только она способна убить или воскресить меня единственным словом.

Натали спрашивает:

– Ты говорил, что никогда не сможешь привезти меня сюда. Так что изменилось?

– Макс мертв.

Она хлопает глазами. Я киваю, давая ей время осмыслить это.

– Ты…

– Да.

– Потому что?

Я нежно отвечаю:

– Я убью любого, кто угрожает тебе. Любого.

Она снова моргает. Затем облизывает губы и делает еще глоток вина. Ее руки дрожат.

– Но ведь это для тебя большое событие, да? Я имею в виду, политически.

– Да.

– И будет бардак?

– В смысле?

– Другие ребята станут драться с тобой за власть после того, как Макса не стало?

Она покусывает губы и хмурится. Сначала я не совсем понимаю, что Натали хочет сказать, пока меня неожиданно не осеняет, что она волнуется. За мою безопасность. За меня.

Как бы ни называлась та эмоция, которая как огромный воздушный шар сейчас наполняет мою грудь, я ее раньше никогда не испытывал.

Я осипшим голосом отвечаю:

– Нет. Будет голосование, но это формальность.

Она отворачивается и смотрит в сторону. А потом робко бормочет:

– Это хорошо.

От меня требуются все остатки самоконтроля, чтобы не швырнуть чертов бокал на пол и не накинуться на ее губы. Мне так отчаянно хочется ощутить их вкус, что у меня почти текут слюни.

Натали чувствует это. Когда я смотрю ей в лицо, ее щеки краснеют. Она снова отворачивается и сглатывает.

– Мне нужно поговорить с родителями. Они, наверное, думают, что у меня нервный срыв. Я орала на них как психопатка, когда звонила последний раз.

Я стараюсь говорить ласковым голосом, чтобы не испугать ее жадным рыком.

– Конечно. Я буду на кухне.

Я разворачиваюсь, собираясь уйти, но она останавливает меня, назвав по имени.

Повернувшись к ней, я вижу, каких усилий ей стоит держаться. Лицо у нее совершенно белое, губы дрожат, но она стоит прямо, гордо расправив плечи.

Натали произносит:

– Спасибо.

– За что?

– За то, что спас мою жизнь.

Мы смотрим друг на друга. Воздух между нами искрится.

Я мягко отвечаю:

– Я говорил, детка. Заботиться о тебе – это для меня и обязанность, и радость.

А потом разворачиваюсь и ухожу, предоставив ей решить, достаточно ли этого, чтобы искупить мои грехи.

Жаль, что я не из тех, кто молится. Прямо сейчас мне бы не помешала помощь высших сил.

Во время последнего сумбурного телефонного разговора с родителями перед отъездом из Тахо я сказала им, что один парень, с которым я какое-то время встречалась, угрожал вломиться к ним в дом и порубить их мачете, если я снова с ним не сойдусь.

Драматично, знаю. Но зато эффективно. Родители любят смотреть криминальные документалки. Мама годами ждала, когда уже кто-нибудь ворвется к ним в дом и устроит кровавую баню. Так что когда я снова звоню им и сообщаю, что воображаемого бывшего арестовали и посадили в тюрьму, в ее голосе слышится чуть ли не разочарование.

Когда она спрашивает, как дела в остальном, я отвечаю:

– Отлично.

Потому что ни одна мать не хочет услышать, что новый парень ее дочери – это большой мафиозный босс, который изначально должен был убить ее, но вместо этого влюбился и недавно спас от целившегося ей в голову другого убийцы, разбрызганные мозги которого теперь украшают потолок дома, где она выросла.

Это был бы перебор даже для моей мамы.