Книга Необузданные Желания, страница 63 – Джей Ти Джессинжер

— Я никогда ни в кого не стрелял. — Я резко останавливаюсь и смотрю на него. — Я этого не делал. Если не считать рыбы.

— Значит, те двое мужчин убили сами себя?

— Нет. Алексей застрелил двоих, которые подошли к нашему столику. Казимир застрелил двух других.

Я уже знал о Казимире. Но согласно данным, которыми располагаю, стрелявшим за столом был Ставрос. С другой стороны, он и его покойный друг Алексей очень похожи. Высокие, стройные, темноволосые с одинаковыми татуировками на костяшках пальцев. Почти как братья.

Ставрос говорит:

— Мне все равно, если ты мне не веришь. Это правда. На самом деле я ненавижу оружие. Я больше разбираюсь в компьютерах.

— Позволь мне внести ясность. Ты никогда раньше ни в кого не стрелял, но решил, что было бы блестящей идеей приехать в Бостон, чтобы попытаться спасти женщину, с которой ты встречался несколько месяцев, от мужчины, который стрелял в людей и раньше. Многих людей. Есть немало более глупых вещей.

— У меня не было выбора.

— У нас всегда есть выбор.

— Сердце ведет туда, куда оно хочет.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты ее марионетка?

Ставрос задумчиво улыбается.

— Нет. Я просто влюблен. Не имеет значения, буду я жить или умру, пока рядом с ней.

Я свирепо смотрю на него.

— Ты что, пытаешься добиться, чтобы тебя здесь убили? У тебя есть непреодолимое желание умереть?

— Я бы не ожидал, что кто-то вроде тебя поймет.

Я рычу:

— Не груби мне, парень. Я могу отстрелить немало частей твоего тела и все равно сохранить тебе жизнь.

Внезапный яркий образ того, как Ставрос лежит на Слоан, толкаясь между ее раздвинутых бедер, когда она стонет и выгибается под ним, разом выбивает воздух из легких. Его замещает яд.

Яд чистой ревности.

Ставрос видит выражение моего лица и снова сглатывает.

Снова меряю пространство шагами. Я хожу взад-вперед, размышляя. Ставрос сидит молча, с трепетом наблюдая за мной. Как и Слоан, он совсем не такой, как я ожидал, — не закоренелый убийца. Ставрос не верен ничему, кроме романтических представлений об истинной любви. Он молод и идеалистичен, храбр и умен, и — если быть честным с самим собой — вероятно, лучше человек, чем я.

Человек, который стал бы хорошим отцом.

Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю:

— Так ты хочешь жениться на ней?

Ставрос удивленно моргает.

— Я не понимаю…

— Отвечай на чертов вопрос.

— Хорошо. Да, я хочу жениться на ней.

— А дети? Ты тоже хочешь, чтобы у вас с ней были дети?

Его глаза сияют от эмоций, Ставрос грубо говорит:

— Столько, на сколько она согласится, да. Я всегда хотел быть отцом. И она была бы замечательной матерью. Я бы бросил все это, если бы Слоан попросила меня об этом. Жизнь. Деньги. Что угодно. Единственное, что имеет для меня значение, — это она.

Твою же мать. Я не хотел, чтобы этот допрос прошел именно так.

Я провожу рукой по волосам, тяжело выдыхаю и закрываю глаза. Когда я открываю их, Ставрос смотрит на меня так, словно его смыло за борт в бушующий шторм, а я — спасательный жилет, который кто-то собирается ему бросить.

Которым, по сути, и являюсь.

Стараясь, чтобы это не прозвучало так подавленно, как себя чувствую, я говорю:

— Хорошо, парень. Это твой счастливый день. Давай заключим сделку.

— Подождите-ка, Нэнси. Начните сначала. Напомните, как это называется?

— Дефицит иммуноглобулина А. Сокращенно ДИА. Это генетическое заболевание, передающееся от ваших родителей.